В августе исполнилось сто лет со дня рождения Натальи Михайловны Дудинской. Она была звездой русского балетного театра середины ХХ века, ведущей балериной Мариинского театра, который в ее времена назывался Государственным академическим театром оперы и балета имени С.М.Кирова.

Н.М.Дудинская. 1930-е годы

Я никогда не видел Дудинскую на сцене, но в последний период ее жизни несколько раз разговаривал. Это было необходимо, так как  готовил к публикации ее письма к преседателю Всесоюзного Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР М.Б.Храпченко. Они были написаны осенью 1942 года, когда театр находился в эвакуации в Перми. Мне хотелось получить сведения о личности Храпченко и прояснить некоторые места писем.

Впервые  позвонил Дудинской в начале июня 2001 года. Она не удивилась просьбе,  сразу пообещала вспомнить, что же было почти шестьдесят лет назад. В назначенный день, а это было 16 июня в 19 часов 10 минут, набрал номер ее телефона. Как и в первый раз, трубку взяла домработница. Очень быстро подошла Дудинская. Я напомнил о своей цели.

— А что же нужно комментировать?

—  Вы просили Храпченко вызвать вас в Москву танцевать в «Дон Кихоте».

—  Да, было… —  в голосе услышал улыбку. Спросила мое имя.  —  Владимир Васильевич, я с вами  встречусь, только позднее, в четверг–пятницу в это же время  или в 8–9 вечера.

22 июня вновь не удалось договориться о личной встрече. И причины у Дудинской были веские: «Я  общалась с Храпченко только по делу, вряд ли что интересное скажу. Сейчас защиты, подписываю дипломы в нашей школе  и в университете  у Запесоцкого (ректор Гуманитарного университета профсоюзов. — В.П.), везде меня дергают, а я стараюсь. Позвоните в четверг и тогда придете».

Китри — Н.М.Дудинская. Балет «Дон Кихот». 1934 год

Звоню 29 июня и опять невпопад: «Владимир Васильевич, у меня зуб болит, его вырвали сегодня, но говорить почти не могу. (Смеется!)Позвоните в понедельник  или во вторник».

9 июля позвонил в 16 часов. «Позвоните в восемь вечера и придете». Вечером опять отказ: «Нет,  сегодня не могу. Завтра в семь вечера. Что же вас интересует?  Я должна подготовиться. И что же я написала?» (Смеется!)

10 июля встреча состоялась. Продиктовала адрес: Малая Морская, 2, кв. 13. Объяснила, что квартира на втором этаже напротив касс Аэрофлота, имеет отдельный парадный вход, справа от двери звонок.

Нажимаю кнопку звонка. Дверь открыла высокая,  мрачная домработница, в прошлом инженер, полная противоположность своей  жизнерадостной  хозяйки. Провела в комнату: «Ждите. Она спит». Осмотрелся. В квадратной комнате два широких и очень высоких окна, за огромными стеклами без переплетов  вид на громаду  здания с кассами Аэрофлота. Высокий потолок, покрытый трещинами и по углам сильно  потемневший. На двух крюках вешалки с театральными костюмами, кажется, и мужскими. Горка с фарфором, напротив ампирное кресло, зеркало,  круглый столик с множеством баночек, коробочек, шкатулочек.

Дудинская появилась минут через десять. Очень маленькая, очень крепкая и стройная. Одета в темную блузку и желтые рейтузы, которые, как лосины, обтягивали сильные ноги танцовщицы. На голове копна  светлых волос, показалось, лохматых, напомнивших мне театральный парик. Веселая, смеется и заметно хромает: «Позвали на радио. Сказали пришлют машину, а приехал автобус, а я прыгнула и вот…»  Я спросил, была ли с ушибом  у врача. В  ответ гордо: «Он у меня был!».  И опять с обидой: «А ведь у меня своя машина, а они сказали, что пришлют свою, а прислали автобус…»

Села в ампирное кресло. Я подал распечатку двух писем. Быстро, без очков прочитала и  оценила: «Хорошие письма!» После этого начался монолог, которого я ждал больше месяца.

Раймонда — Н.М.Дудинская. Балет «Раймонда». 1949 год

Принц — К.М.Сергеев. Балет «Золушка». 1947 год

Семья

Она  родилась в Харькове, куда семейство генерала Михаила Михайловича Дудинского переехало из Петербурга. Ее мать была балериной,  но танцевала и учила танцевать  под псевдонимом Тальори, позаимствовав его, вероятно,  у знаменитой итальянской семьи артистов балета и балетмейстеров  первой половины XIX века. Мне показалось, что Дудинская и назвала эту фамилию: ТальоНи.  «Мама мечтала, — вспоминала  моя собеседница, — отдать меня в руки Вагановой   —   и меня приняли в 5 класс, где дети по 15–16 лет, а мне только десять лет». Мать умерла в 1944 году, ее разрешили  перевезти из Перми  в Ленинград  и  похоронить на Волковом кладбище, что, возможно, произошло не без содействия «министра культуры». Летом 1943 года он устроил ее выступления в Москве на сцене филиала Большого театра (нынешний Театр оперетты) вместе с двадцатидвухлетним танцовщиком Константином Сергеевым, который станет ее мужем. Тогда они дали и творческий вечер в Концертном зале имени П.И.Чайковского, где показали, в частности,  сказочный номер «Жар-птица и Иван Царевич» на музыку А.Н.Скрябина. Московские критики писали: «Дудинская сочетает виртуозное мастерство классического танца с ярким построением сценического образа. Сложнейшие танцевальные комбинации балерина выполняла с необыкновенной легкостью». Отмечали «безупречность хореографической формы, чеканность каждого движения».

В Перми

Эвакуация продолжалась более двух лет. Спектакли приходилось приспосабливать к маленькой сцене местного театра: «Я ее в три прыжка пропрыгивала». Жила в гостинице,  «Семиэтажке», а не в общежитии,  потому что «в общежитии ненужное панибратство». Продукты «покупали на рынке». И задумчиво добавила: «Ничего…»  И тут вспомнила о смерти матери…  После возвращения театра в Ленинград   Дудинской на  выбор предложили несколько квартир.  Она остановилась на этой, потому что  «окна  понравились», когда «увидела, что они без перекладин, больше ничего не надо». Не забыла отметить, что до нее в этой квартире жил С.И.Вавилов, уехавший в Москву на пост президента Академии наук СССР.

Коллеги

С большой симпатией говорила о товарищах по сцене. О балемейстерах  —  А.Я.Вагановой и Н.А.Анисимовой, о партнерах: «В Тбилиси была, танцевала с Чабукиани» (хотя с ним она танцевала и на сцене родного тетра). «С Нуриевым танцевала…» (Рудольф  Нуриев вспоминал о Дудинской как об учителе). «Танцевала  со всеми лучшими танцовщиками, они меня любили, говорили: “Дудинская всё сама делает  —  где нужно останавливается, сама вертится”». К этому надо добавить хотя бы еще одно  достоинство, о котором она и поведала: «У меня абсолютный слух, в оркестре слышу каждую ноту, в «Раймонде» помню каждую ноту».

Наиболее восторженно вспоминала она о Константине Сергееве: «Мой муж». Неожиданно встала и повела меня в коридор. Там  я увидел выставку фотографий на планшетах, расположившихся по  обширным стенам просторного коридора. Поясняла фотографии, запечатлевшие  мужа в различных партиях, и восклицала: «Это — моё солнце!», «Это  —  моё солнце!». Сергеев был талантливым балетмейстером, в 1946 году  он поставил балет С.С.Прокофьева «Золушка», в котором и  танцевал партию Принца. В конце 1990-х годов Мариинский театр сделал новую постановку этого балета.  Дудинская была недовольна: «Сейчас коверкают наши спектакли».  Резко отзывалась  о репертуарной и художественной политике нового руководителя  театра: «Сейчас Мариинка прямо Передвижной театр, труппа все время в разъездах. А здесь танцуют не самые сильные». «Почему-то   к 300-летию Петербурга не ставят “Медный всадник”». И снова  воспоминание: «Когда я учила “Медный всадник”  Глиэра, то знала даже всё пушкинское  вступление наизусть». Было это в 1938 году.

С  любовью говорила об ученицах, особенно о Рите Куллик и ее работе   в балете «Дон Кихот».

О премиях

В 1941 году Дудинская получила Сталинскую премию за «большие достижения в области балетного искусства». От моего вопроса об этой премии уклонилась, заявив: «Самая любимая премия  —  почетный гражданин Петербурга, потому что люблю Петербург». Это звание балерина  и педагог получила от Законодательного собрания в 1998 году.  У нее была действенная любовь к городу. Она с  гордостью  подчеркнула, что балетное училище  —  Академия русского балета им.  А.Я.Вагановой  —    «на 35 лет только моложе Санкт-Петербурга». По ее убеждению артисты балета  —  «это  каста»,  и в Мариинский театр «надо брать только из Вагановского училища, иначе стиль нарушается».

Возможно, ее ответ на мой вопрос о премии был привычной данью политическому этикету, проявлением политической воспитанности. Она выросла в 1930-е годы,  когда политические ценности ставились превыше всего. Отчасти этот момент присутствует в ее письмах.  Вот фрагмент письма  к Храпченко  от 13 ноября 1942 года о работе над балетом А.И.Хачатуряна «Гаянэ»: «Роль моя мне нравится. Роль интересная, хотя сейчас у меня есть желание сделать ее более танцевальной, мне кажется, это будет лучше, т. к. в балете нужно все чувства и настроения показывать через танец, т. е. танец   действенный. Удастся ли мне это сделать, не знаю. Во всяком случае очень я волнуюсь. Михаил Борисович, милый, простите, что я вторично пишу Вам об этом, но я так мечтаю побывать в Москве, станцевать Китри в “Дон Кихоте”, “Лебединое”, что я еще раз прошу Вас не забыть Вашего обещания и после “Гаянэ”, чтобы я могла приехать в Москву. А сейчас мои мысли направлены на то, чтобы сделать роль Гаянэ (насколько это  от меня зависит) удачной, и вообще очень хочется, чтобы этот спектакль был хорошим, удачным, советским».

Даже из этих строк,  кажется, ясно, что и тогда Дудинская, не забывая о политике,   выше политики ставила профессиональные и этические ценности, а политическое, «советское», было по счету последним. В этом сказались как традиции балетного училища, так и семьи русского генерала, живые для нее и  в  войну, и  в начале  нового столетия.

…Я не решался прервать ее экскурсию по коридорной выставке. Как-то вдруг это сделала она: «Ой, устала!». Открытость, искренность, жизнерадостность  —  эти ее качества вспоминаю чаще всего. И еще  —  совершенный  профессионализм, так нужный сейчас во всех сферах деятельности.

Дудинская ушла из жизни в начале 2003 года. Ее письма были опубликованы в 2007 году в книге «Деятели русского искусства и М.Б.Храпченко, председатель Всесоюзного Комитета по делам искусств. Свод писем (1939–1948)». Ее квартира могла бы стать еще одним мемориальным музеем Петербурга. Но была продана, и сейчас там  расположилось  интернет-кафе  с «жестокими играми» для подростков, сэндвичами и салатами для взрослых.  Отдельный вход  удобен и для таких заведений…

В.В.Перхин,
профессор кафедры истории журналистики