Андрей Андреевич Болибрух

Мы с братом выросли в семье военнослужащего. Наш отец, Болибрух Андрей Власович, был человеком неординарным. Родом из села Горишковка Винницкой области, он окончил школу с золотой медалью и поступил в Киевский университет, откуда был призван в армию и попал на войну. Четыре года войны сделали из него профессионального военного, он без училища поступил в Академию им. Фрунзе, которую окончил также с золотой медалью, а затем в Академию Генштаба. Умер в 55 лет в чине генерал-лейтенанта, первого заместителя командующего Прибалтийским военным округом в 1976 году. Андрей тогда еще не защитил даже кандидатскую диссертацию. Его способности к математике, логическое мышление скорее всего от папы.

Наша семья часто переезжала, и за свою жизнь Андрей сменил несколько школ: начинал учиться в первом классе в белорусском городе Полоцке, затем во время папиной учебы в Академии Генерального штаба два года проучился в Москве, а с третьего по седьмой класс включительно — в Таллинне. Именно в Таллинне, учась в пятом классе, он начал ходить в математический кружок. Тогда же и возникла его любовь к математике.

Затем отца перевели в Калининград, где Андрей, учась в восьмом классе, активно участвовал в математических олимпиадах и в 1965 году последовательно победил на школьной, районной и областной олимпиадах.

Участвуя во Всероссийской физико-математической олимпиаде, которая проходила в Москве, в составе делегации от Калининградской области, он занял второе место и был зачислен в Ленинградскую физико-математическую школу-интернат № 45 при Ленинградском университете.

Из его рассказов я знаю, что находясь в Москве на олимпиаде, они с Борей Ровнером (тоже из Калининграда, занял второе место по физике) увидели объявление о наборе в аналогичную школу при МГУ, но придя туда поступать, получили отказ, так как уже были зачислены в Ленинградский интернат, хотя об этом не знали. Это, видимо, было связано с тем, что Калининград относился территориально к зоне влияния Ленинграда. Впоследствии Андрей никогда не жалел, что девятый и десятый класс провел, учась в Ленинграде.

Во время учебы в школе Андрей занимался со мной математикой и буквально заставлял ходить на олимпиады, результатом чего явилось занятое мною второе место на математической олимпиаде Центрального района г.Калининграда. По ее итогам я тоже была направлена на учебу в ФМШ № 45 Ленинграда (очевидно, сыграло роль и то, что там уже учился мой брат). В Ленинград меня не пустила мама , не желая отпускать последнего ребенка и оставаться с папой вдвоем. Об этом событии я почти не вспоминала, но, оказывается, Андрей об этом не забывал и до конца жизни упрекал нашу маму в том, что она «испортила мне карьеру». Конечно, это не так, так как мои способности к математике сильно уступали Андрюшиным, однако любовь к ней , которую он мне привил, осталась на всю жизнь. До сих пор помню, как на третьем курсе мединститута во время лекций я решала геометрические задачки, чтобы проверить, не разучилась ли я думать. «Математика приводит в порядок умы», — написал Андрей в одном из своих интервью и с этим нельзя не согласиться. Его письма домой из интерната были полны описания в основном не учебы, а той насыщенной культурной жизни, которая эту учебу сопровождала.

Он присылал мне переписанные им от руки и напечатанные на машинке стихотворения Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Гумилева и других поэтов, которые я до сих пор бережно храню. Его вкусы в большой степени повлияли и на меня. Я полюбила поэзию, узнала ее хорошо, и если он начинал цитировать какие строчки стихов, я их продолжала.

Как-то, приехав на каникулы, он рассказал нам, что в биолого-химическом классе у них учится сын Аркадия Райкина — Костя, что он очень артистичен и великолепно изображает животных, выступая на школьных капустниках. Помню, как Андрей сказал: «Вряд ли он станет заниматься наукой, хотя и очень способен к ней. Наверняка пойдет в артисты». Так и случилось. Через несколько лет они встретились в Москве, недалеко от театра «Современник», где Константин Райкин тогда работал. Андрей рассказывал мне об этой встрече. Обсуждая празднование своего пятидесятилетия, собирался пригласить Костю на юбилей, но что-то не сложилось.

Каждую неделю их класс водили на экскурсию в Эрмитаж. От него же я узнавала о театрах и его любовь к БДТ передалась и мне.

Позднее, когда отца перевели в Баку на должность командарма, мы переезжали туда уже без Андрея, так как он учился в это время в Москве, в МГУ на мехмате и приезжал к нам только на каникулы. Мы заняли большую «казенную»  квартиру в центре города на улице Щорса, которая прилагалась к папиной должности (кстати, когда через несколько лет отца перевели в Ригу, его должность и эту квартиру занял известный генерал Дмитрий Язов). По традиции папа устроил меня в Первую Бакинскую школу, которая считалась самой сильной в городе (ее окончили Юлий и Михаил Гусманы).

Я благодарна этой школе в том числе за то, что смогла посетить места Андрюшиной «боевой славы»: съездить в пионерский лагерь «Орленок», куда он был направлен как призер Всероссийской математической олимпиады, а я была на первом Всероссийском слете юных химиков, и побывать на зимних каникулах вместе с моим классом в Ленинграде. Наша классная руководительница достала 4 билета в БДТ на «Лису и виноград» с Н.Теняковой, С.Юрским и О.Басилашвили и, поскольку, по дороге я только и говорила о том, как я хочу попасть в БДТ, о котором знала из рассказов брата, билеты достались мне и моим друзьям. Я до сих пор помню все детали этого спектакля.

Периодически Андрей устраивал мне «экзамены» на литературный вкус. Так, я помню как из интерната он привез мне почитать книгу Германа Гессе «Игра в бисер» и сказал, что хочет проверить, понравится ли мне она и пойму ли я автора, и если пойму, значит, со мной все в порядке. Испытание я прошла легко, к его некоторому удивлению, и затем прочла все, что смогла достать этого автора. Привычка делиться друг с другом, понимая друг друга с полуслова, осталась у нас на всю жизнь. Однажды, приехав из командировки в Словакию, он позвонил мне: «Таня, я, наконец, узнал происхождение нашей фамилии». Оказывается, математики, встречавшие Андрея в Словакии сказали, что Болибрух — словацкая фамилия, у них встречается очень часто (как в России — Кузнецов), а в Канаде за сборную НХЛ играет знаменитый словацкий хоккеист Иван Болибрух. А произошла наша фамилия от словосочетания «болит брюхо».

Лучше всего об интернатских годах написал сам Андрей в своей книге «Воспоминания и размышления о давно прошедшем» :

«Два года, проведенные в ФМШ-45 города Ленинграда, были одними из самых интересных в моей жизни и во многом определили не только мою профессиональную судьбу как математика, но и сформировали мой характер, отношение к жизни — все то, что обычно называют жизненными и нравственными ценностями».

Готовясь к написанию этих заметок, я нашла книжку А.А.Болибруха, подаренную мне на день рождения. Она называется «Фуксовы дифференциальные уравнения и голоморфные расслоения» и дорога мне не только как все, что связано с братом, но и своей надписью, которую я хочу в заключении привести:

«Дорогой сестренке в день ее рождения!

А.А.Болибрух, действительный член Российской Академии наук, зам.директора МИАН им. В.А.Стек­лова, зам. академика-секретаря РАН (отд.-мат.), зам. президента (вице-президент)Московского мат. общества, член Ученого совета Международного центра им.С.Бакаха, заслуженный профессор МГУ, твой брат».

Т.А.Болибрух