Культурный фонд «Знаменитые универсанты СПбГУ» совместно с фондом «Русский мир» готовят к публикации книгу «Наследие петербургской университетской культуры в русском зарубежье». В ней собраны уникальные биографические очерки о судьбах питомцев Петербургского университета, оказавшихся навсегда оторванными от родной страны и города. Книга представляет интерес для всех, кто неравнодушен к истории и культурно-научному наследию старейшего вуза России.

Из коридора Двенадцати коллегий — в огромный мир

После трагических событий Октябрьского переворота 1917 года бывшую российскую империю покинули, по разным подсчетам, около двух-трех миллионов человек. До сих пор невероятно трудно представить, в каких масштабах в 1920-х годах происходил вынужденный, в большинстве случаев, отказ людей от страны, где они родились и выросли, на земле которой остались могилы их предков, страны, на языке которой они говорили. Далеко не все эмигранты прощались со своей родиной навсегда, надеялись когда-нибудь вновь ее увидеть, но история оказалась безжалостной.

Выпуск Восточного факультета Санкт-Петербургского университета. 1892 год

Героев новой книги на протяжении всего сложного и трагичного жизненного пути объединяло одно, но очень важное обстоятельство — все они были питомцами Петербургского университета, носителями его культурно-духовной основы, которая не позволила сломиться в самых тяжелых обстоятельствах, всегда поддерживала и освещала их жизненную дорогу. Физик Г.А.Гамов, химик А.Е.Чичибабин, биолог С.И.Метальников, художники Н.К.Рерих, И.Я.Билибин, А.Н.Бенуа, С.П.Дягилев, М.В.Добужинский, композитор И.Ф.Стравинский, поэт и литературный критик Г.В.Адамович, философы Л.П.Карсавин, Н.О.Лосский, Г.П.Федотов, С.А.Аскольдов, экономисты П.Б.Струве и В.В.Леонтьев, социологи П.А.Сорокин и Н.С.Тимашев — сотни выпускников с гордостью и достоинством несли этот статус в странах, которые заменили им родину. Во многом благодаря петербургским эмигрантам в русском зарубежье возникла идея особой духовной миссии — сохранения и приумножения русской культуры. «Мы не в изгнании, мы в послании», — так сформулировала эту идею Н.Н.Берберова, а затем повторил И.А.Бунин.

«Наши Петербургские универсанты в зарубежье вызвали настоящий «бум» практически во всех сферах жизни — политике, экономике, науке, искусстве. Но даже в эмиграции у них всегда было свое отечество — Университет, — гражданами которого они оставались», — отмечает инициатор создания книги «Наследие петербургской университетской культуры в русском зарубежье», президент Культурного фонда «Знаменитые универсанты», профессор Нинэль Яковлевна Олесич. — «Перефразируя знаменитые строчки Анны Ахматовой о коридоре Двенадцати коллегий, можно сказать, что этот коридор буквально вывел наших универсантов в огромный широкий мир, мировое творческое пространство».

Именно после распространения по свету первой «волны» русской эмиграции, русский язык зазвучал практически повсюду. Не случайно идею появления издания об универсантах-эмигрантах поддержал фонд «Русский мир». «Одна из проблем сегодняшней России — разобщённость общества, индивидуализм, разрушение социальных связей. Задача построения гражданского общества невыполнима без их восстановления, укрепления, воссоздания общности, единения в пространстве и истории. Все эти процессы и составляют, по сути, понятие «Русский мир». Русский мир — это примирение, согласие, русский лад, единство, преодолённые расколы ХХ века», — пишет во вступительной статье «Русские люди и русский язык за пределами России» председатель Попечительского совета фонда «Русский мир», президент СПбГУ, профессор Людмила Алексеевна Вербицкая.

Долгие десятилетия достижения петербургских ученых, художников, писателей за рубежом либо намеренно скрывались, либо оставались неизвестными в силу удаленности и «железного занавеса». Поэтому каждый очерк в книге стал результатом масштабных научных изысканий, проведенных сотрудниками Университета и другими исследователями, которые изучали не только малоизвестные исторические источники, в том числе изданные за рубежом, но и многочисленные архивы в самых разных странах, где по сей день хранятся документы петербургских эмигрантов.

А.Н.Бенуа

«Помимо уникальных авторских статей, в книге собраны редкие иллюстрации, которые были, в частности, предоставлены Фонду известными коллекционерами — французским искусствоведом Ренэ Герра, профессором СПбГУ Виталием Третьяковым», — подчеркивает Нинэль Олесич. Собранные материалы, фотографии, факты из жизни настолько выразительны, что и сами по себе, без дополнительной интерпретации и пояснений, сделанных авторами, могут служить доказательством — суровым, прямолинейным, осуждающим.

Духовная летопись творчества и трагедии

Образцом откровенности и непредвзятости в осмыслении событий той эпохи служат мемуары знаменитого художника, одного из основателей и идеолога объединения «Мир искусства», выпускника Петербургского университета Александра Бенуа. «Мемуары А.Бенуа воспринимаются как духовная летопись времени созидания и разрушения, человеческих трагедий и торжества Духа… В течение всей своей долгой жизни Александр Николаевич Бенуа испытывал потребность в слове, в литературном способе выражения своих чувств, своего видения жизни и искусства. Вероятно, это было для него единственным способом общения с Россией, со своими соратниками, друзьями, теми, кто остался жив», — пишет Т.Юрьева в статье «Жизнь в искусстве», посвященной литературному и эпистолярному наследию художника. Среди многочисленных исследовательских работ об Александре Бенуа эта статья впервые столь ярко отражает психологический настрой его дневников, писем и книги «Мои воспоминания». Поначалу приняв изменения в строе страны, в 1918 году Бенуа возглавил Картинную галерею Эрмитажа, издал ее каталог, работал как книжный и театральный художник. Но, как видно из его воспоминаний, отношение к переменам было далеко не однозначным. «Иллюзий здесь не надо иметь. Из такой нежити ничего толкового создаться не может», — писал мемуарист, в частности, об одном из заседаний с наркомом просвещения Советской республики Луначарским в 1918 году.

В 1926 году, после Международной выставки современных декоративных и промышленных искусств, Бенуа остался в Париже, но до конца своих дней осознавал разлуку с родиной как величайшую трагедию в своей жизни: «Помчался бы назад в матушку Россию, которую, странное дело, я только недавно, на склоне жизни и после всех горьких испытаний последних лет действительно признал за матушку, за родимый и нежно любимый край».

Н.К.Рерих. Чикаго, 1921 год

Тесно связанной с творчеством Александра Бенуа и «Мира искусства» была деятельность искусствоведа Сергея Константиновича Маковского. «Сергей Маковский окончил естественное отделение физико-математического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета, но остался по природе гуманитарием и всегда тянулся к изящным искусствам», — пишет автор очерка «Русское искусствоведение в эмиграции — наследие Сергея Маковского» И.Егорова. Историк и теоретик искусства, организатор художественных выставок, лектор, издатель и редактор знаменитого журнала «Аполлон», в начале XX века Маковский издал несколько сборников статей и книг по искусствоведению: «Страницы художественной критики», «Художественное творчество современного Запада» (1906), «Современные русские художники» (1909), «Выставки и характеристики» (1913). Покинув страну в 1919 году, Сергей Маковский продолжил свою работу за границей, популяризируя русское искусство в Константинополе, Праге, Париже, Бельгии, Нью-Йорке и во всем просвещенном мире. Народное творчество и художественные ремесла, деятельность «мирискусников», иконопись, графика — об этих и многих других направлениях русского искусства за рубежом узнали благодаря Сергею Маковскому.

«Дайте ему счастливую, смелую жизнь…»

«Главное, что дал Университет своим выпускникам — неповторимое, нестандартное, неординарное мышление, научил их самостоятельной работе и свободе творчества. Поэтому, например, те выпускники физико-математического или юридического факультета, которые связали свою жизнь с художественным творчеством, поражали своим новаторством и оригинальностью — как Врубель, Стравинский, Рерих», — подчеркивает Нинэль Олесич.

В качестве главной темы очерка о Николае Рерихе автор А.Соболев выбрал малоизвестные факты из жизни знаменитого художника в США, где, начиная с 1920 года, он и его единомышленники основали целый ряд образовательных и художественных учреждений: «Он задумал организовать в Америке Школу объединённых искусств (Master School of United Arts), по примеру Рисовальной школы Общества поощрения художеств в Петрограде, которой он руководил… Цель художника — создать гармоничное художественное заведение, в котором, начиная с детского возраста, давалось бы целостное и законченное художественное воспитание». Сам Николай Рерих так писал о своей задаче: «Откройте в школах пути к творчеству, к великому искусству. Замените пошлость и уныние — радостью и прозрением. Развивайте инстинкт творчества с самых малых лет ребёнка. Уберегите от гримасы жизни. И дайте ему счастливую, смелую жизнь, полную деятельности и светлых достижений». Вскоре разросшаяся школа, где были организованы факультеты живописи, музыки, скульптуры, архитектуры, театра и балета, а преподавателями стали известные представители американского искусства, была преобразована в Институт объединённых искусств.

В апреле 1922 года в Чикаго по инициативе Николая Рериха было создано объединение художников «Cor Ardens» («Пылающее сердце»), а в сентябре того же года в Нью-Йорке — международный художественный центр «Corona Mundi» («Венец Мира»). Через несколько лет на Риверсайд появился 24- этажный небоскрёб, названный Master Building — Дом Мастера, объединивший все нью-йоркские учреждения Рериха, жилые помещения для преподавателей и студентов, а также постоянную экспозицию самого художника. В начале 1930-х годов при музее возникла Всемирная Лига Культуры, осуществляющая продвижение идеи охранения культурных сокровищ во время войны и в мирное время, согласно известному «Пакту Рериха». И сегодня Музей Николая Рериха в Нью-Йорке, где собрано около 200 картин художника, открыт для посещения — здесь посчастливилось побывать сотрудникам фонда «Знаменитые универсанты».

«Мужайтесь, молодой человек!..»

Среди тех петербуржцев, представителей университетской культуры, с которыми постоянно поддерживал связь Николай Константинович, был и скульптор Глеб Владимирович Дерюжинский — это имя, хорошо знакомое США и Европе, до сих пор практически неизвестно в России. Книга фонда «Знаменитые универсанты» открывает его для широкого читателя, но особенно — для искусствоведов и историков. Жизнь этого выдающегося представителя культуры ХХ века, описанная в биографическом очерке «Глеб Дерюжинский — к всемирной известности с Петербургом в душе» старинным другом семьи скульптора, общественным деятелем русского зарубежья Ириной Владимировной Нарышкиной-Булацель, невероятно напоминает эпический роман или сюжет исторической саги. За одним исключением — все эти события происходили на самом деле.

Современный музей Николая Рериха в Нью-Йорке

Родившись в семье потомственных юристов и государственных деятелей России и окончив юридический факультет Петербургского университета, Глеб Дерюжинский, преодолевая противостояние отца — видного публициста и общественного деятеля, автора классических работ по государственному и полицейскому праву Владимира Федоровича Дерюжинского, — отстоял свое желание заниматься художественным творчеством. В этом стремлении будущего мастера поддержал Н.К.Рерих, в ту пору бывший директором Рисовальной школы знаменитого Общества поощрения художеств. После окончания университета Глеб Дерюжинский отправился изучать искусство во Францию, в Академию Жульена, где им заинтересовался сам Огюст Роден. «Посмотрев работы Дерюжинского, Роден одобрил свежесть и силу композиций и, тепло прощаясь, сказал: “Мужайтесь, молодой человек, мужайтесь!” И еще не раз в своей жизни русскому скульптору приходилось следовать этому совету…», — пишет Ирина Нарышкина-Булацель.

Начало революционных преобразований в стране Глеб Дерюжинский пережил в Крыму, вместе со своим другом по гимназии Феликсом Юсуповым и семьей императрицы Марии Федоровны, и затем был вынужден эмигрировать, нанявшись для этого на корабль простым матросом. Приехав в 1919 году в США без связей и средств, Дерюжинский стал знаменитым скульптором и прославил приютившую его страну на весь мир. Уровень мастерства Глеба Дерюжинского позволял ему работать с любым материалом — мрамором, гипсом, терракотовой глиной, бронзой. Скульптор стал одним из первых в Америке, кто начал работать с таким новаторским в то время материалом, как дерево.

В круг знакомых Дерюжинского входили такие известнейшие представители российской культуры, как Рерих, Прокофьев, Рахманинов, Гречанинов, Зилоти, Баланчин и многие другие, ставшие не только близкими друзьями скульптора в эмиграции, но и любимыми моделями. На протяжении своей жизни мастер создал также множество портретов выдающихся общественных и государственных деятелей, представителей искусства: Теодора Рузвельта, Рабиндраната Тагора, основоположников американского балета Адольфа Больма и Рут Пейдж, актрис театра и кино Лилиан Гиш, Лили Понд, Мэри Астор, Эстелл Винвуд, Дианы Купер. Античные и библейские сюжеты, лики святых и пластика танцора, музыка и время — Глеба Дерюжинского вдохновляло всё, что связано с духовной красотой, чистотой и грацией. «Лицо молодой девушки в автобусе, влюбленные на скамейке в парке, мифологические сюжеты — всё могло послужить импульсом для скульптора… Европейски образованный, блестяще воспитанный, он привез в Америку настоящую школу — и творческую, и личную». Глеб Дерюжинский, как рассказывает Ирина Нарышкина-Булацель, всю жизнь мечтал о том, чтобы о его работах узнали на родине. И российским искусствоведам еще только предстоит изучить всю его долгую плодотворную деятельность.

Хозяин Русского замка в Шанхае

До сих пор очень мало известно о судьбе эмигрантов — выпускников восточного факультета Петербургского университета. А ведь в конце XIX века восточный факультет был единственным в Российской империи, где преподавали китайский язык. Подлинным открытием для читателей книги станет имя петербургского универсанта, студента китайско-маньчжурско-монгольского разряда, генерального консула России в Шанхае Виктора Гроссе. «Виктор Федорович позднее с гордостью вспоминал, что учился в Университете у таких корифеев, как Д.Пещуров и В.Васильев. Экстраординарный профессор Пещуров постоянно совершенствовал методику преподавания китайского языка. Кроме практического разговорного языка, он давал грамматику, на занятиях со студентами использовал официальные документы, китайские газеты, кроме того, предлагал студентам делать «обратный перевод» с русского языка на китайский», — так описывает автор очерка «Виктор Гроссе — хозяин Русского замка в Шанхае» В.Шаронова обучение универсантов-китаистов.

Г.Дерюжинский со скульптурой Лилиан Гиш в роли Ромолы

По окончании Университета молодой дипломат был причислен к Азиатскому департаменту и получил назначение в Российскую миссию в Пекин. Студент миссии в Пекине (1893), секретарь консульства в Тяньцзине (1896), вице-консул в Чифу (1899), консул в Нючжуане (1902), генеральный консул в Иокогаме (1905) и генеральный консул в Шанхае (1910–1920) — так складывалась одна из самых успешных карьер в русской дипломатии начала XX века. По инициативе В.Гроссе в Шанхае было построено первое здание Российского консульства, до сих пор известное как «Русский замок». Оставшись в Китае после революционных событий в России и оказавшись эмигрантом, Виктор Гроссе продолжал активную общественную работу, помогая обездоленным русским беженцам. Бывший генеральный консул до конца своих дней работал, занимая должности советника по русским делам при Муниципалитете города Шанхая, главы Комитета защиты прав русских эмигрантов, председателя образованного им Русского эмигрантского комитета, и оставался хранителем русского языка и культуры в Китае.

С Востока — на Запад

В очерке А.Тагирджановой с символичным названием «Осколки восточной мозаики» поднимается и такой актуальный в наше время вопрос, как межнациональные взаимоотношения. Впервые публикуются уникальные авторские исследования, посвященные судьбам уехавшим в эмиграцию российских этнических мусульман — воспитанников Университета. Джафер Сейдамет, братья Ольгерд и Лев Кричинские, Гайдар Бамматов, Пшемахо Коцев, Али-Мардан бек Топчибашев, Алихан Кантемиров, Ахмед-Заки Валиди — в течение многих десятилетий эти имена были преданы забвению. Яркие представители национальной интеллигенции Дагестана, Закавказья, Крыма, Поволжья, Польши и Туркестана, получив европейское образование, стали депутатами Государственной Думы, журналистами, учеными. В эмиграции судьба большинства из них сложилась трагично — скитания, болезни, нищета, разлука с любимыми и родными. Но выпускники Университета, несмотря на все испытания, поддерживали друг друга, сохранили верность своим идеалам и продолжали активную общественную и просветительскую деятельность.

Большой интерес для тех, кто изучает историю российский медицины, представляет статья «Cудьба наследников петербургской физиологической школы И.П.Павлова в эмиграции» В.Бякиной и Т.Давыдовой, посвященная известным русским ученым-медикам, ученикам нобелевского лауреата, академика И.П.Павлова. Сразу же после Октябрьской революции в эмиграции оказались питомцы Петербургского университета, физиологи Глеб Васильевич Анреп и Борис Петрович Бабкин. Борис Бабкин в течение 12 лет работал у И.П.Павлова в физиологическом отделе Института экспериментальной медицины, затем с 1915 по 1922 годы заведовал кафедрой физиологии Новороссийского университета в Одессе: «В период смены политической власти (1917–1920 годы), когда Одесса оказалась переполненной беженцами, начались эпидемии сыпного и брюшного тифа, холеры, Борис Петрович устраивал на работу беженцев из Петербурга и Москвы, ходатайствовал по делам безработных, уволенных из учебных заведений, собирал подписи для освобождения арестованных». Активная гражданская позиция привела ученого к административной высылке из России. После скитаний Борис Бабкин обрел пристанище в Канаде, где занял должность профессора физиологии в Университете Далхаузие. Не прекращая переписку со своим учителем, в собственной экспериментальной лаборатории физиолог организовал практикум с демонстрацией методов Павлова.

В.Ф.Гроссе. 1928 год

И Борис Бабкин, и Глеб Анреп стали проводниками учения Павлова в мировую науку, в частности, переводя его труды на английский язык. Глеб Васильевич — потомственный физиолог, младший сын известного петербургского медика, государственного и общественного деятеля Василия Константиновича фон Анрепа. После обучения на естественном отделении физико-математического факультета, Глеб Анреп поступил в Военно-медицинскую академию, и в 1912 году начал свою исследовательскую работу в лаборатории И.П.Павлова. Во время Первой мировой войны Глеб Васильевич служил врачом в военно-полевом госпитале, а в 1920 году ученый эмигрировал в Великобританию, где занял должность ассистента в Лондонском университетском колледже. Через 11 лет ученый переехал в Египет, где возглавил кафедру физиологии на медицинском факультете Каирского университета.

Удивительна и судьба старшего брата физиолога — Бориса Васильевича Анрепа, питомца юридического факультета Петербургского университета, ставшего художником и литератором Серебряного века. В эмиграции Борис Анреп прославился как автор мозаичного пола в вестибюле Лондонской Национальной галереи. Его короткий, но яркий роман с Анной Ахматовой вдохновил поэтессу на многие стихотворные произведения, где она снова и снова возвращается к теме эмигрантов и русского зарубежья. Авторы очерка приводят такие воспоминания историка и литературоведа В.Я.Виленкина: «Когда она вернулась из Англии в 1965 году, я ее как-то спросил, не встретились ли они в Лондоне (с Анрепом), на что она, помолчав, ответила: «Встретились. И это было очень страшно. Ведь прошло пятьдесят лет!..».

Об этом и многом другом можно узнать в книге «Наследие петербургской университетской культуры в русском зарубежье», которая появится в свет в марте 2012 года. Кроме того, в Фонде «Знаменитые универсанты» сейчас ведется подготовка к осуществлению еще нескольких проектов — издание книги и проведение научной конференции о судьбе и наследии Русской библиотеки им. И.С.Тургенева в Париже, а также издание книги о спортивной и «олимпийской» истории Петербургского университета. Фонд приглашает всех неравнодушных универсантов принять участие в этих проектах в качестве авторов и докладчиков. И конечно, существенно поможет в осуществлении этих планов спонсорская поддержка.

 Татьяна Семме
Иллюстрации предоставлены Культурным фондом «Знаменитые универсанты»