Студенческий поисковый отряд «Ингрия» провел две очередные Вахты Памяти. За 40 своих экспедиций бойцы отряда обнаружили 2 398 солдат, погибших в битве за Ленинград.

Летний сезон отряда «Ингрия»

Бойцы поискового отряда «Ингрия» в Кировском районе Ленинградской области

Сегодня предпоследний день 40-й  (!) Вахты Памяти. Утреннее построение, несмотря на накопившуюся усталость, отличное. Все оживлены, улыбаются, ждут от командира похвал, которых заслужили. Но он суров, идёт обычная «раздача слонов»: замечания, указания, поучения… Задача дня, поставленная на 6 сентября, несколько необычна: главное — не найти погибших солдат, а успеть к 16.00 «поднять» тех, кто был обнаружен 2–4 дня назад. Бойцы отряда улыбаются, они ещё не забыли летней, 39-й экспедиции, когда перед строем было объявлено о сокращенном рабочем дне. В тот предпоследний день Вахты Памяти (11 июля) основная часть отряда завершила его в 19.30, а другая группа поисковиков вернулась в лагерь только в 22.30. История повторилась и в этот раз. В базовый лагерь мы вернулись только в 18.00, вызвав в очередной раз нарекания со стороны помощника по тылу Т.В.Пономаревой, которая устала разогревать роскошный обедоужин, приготовленный, как всегда, к назначенному времени. Впрочем, Татьяна Витальевна больше говорит для порядка, она хорошо понимает, что в последний день поиска необходимо сделать максимум возможного. Не удержалась и Олеся Чуприна, нашедшая своего 16-го бойца в 40-й экспедиции. Всего за две неполные недели мы обнаружили останки 61 погибших в ходе Мгинской наступательной операции (июль–август 1943 г.) и оставленных на поле боя военнослужащих Красной Армии.

39-ю и 40-ю Вахты Памяти мы проводили в новом-старом месте. Конечно, это был Кировский район Ленинградской области, но в отличие от прошлых экспедиций мы сдвинулись в южную часть военно-мемориального комплекса боев по прорыву блокады Ленинграда.

Для подавляющей части отряда это был совершенно новый район, где они никогда не были. Но «старички» отряда хорошо помнят и экспедицию 2007 года, и более ранние времена, когда мы вели здесь поиск. Решение о проведении экспедиции в районе оз. Барского было принято после некоторых колебаний. Окончательное решение было принято 14 июня после проведения разведки в этой болотистой низине, в ходе которой без особого напряжения удалось обнаружить 8 погибших красноармейцев. Тревожило одно, что будет, если пойдут дожди? Болотистая низина, примыкающая к ручью Гороховому, и так перенасыщена влагой, дожди превратят ее в настоящее болото, где и пройти будет сложно, не говоря уже о поиске. Казалось, худшие опасения подтвердились — 29 и 30 июня вечером прошли проливные дожди, 1 июля во второй половине дня снова проливной дождь. На этом испытания дождями, к нашей радости, завершились, установилась настоящая июльская жара.

Солдатский медальон

Базовый лагерь устроили в комфортном месте: сосновый лес, метрах в 200 — озеро Барское, позволявшее купаться в любое время суток, в лесу масса сухого сосняка, который пошел на дрова. Не будем говорить об отрядном аппетите, он был отменным. Отметим, что одной только тушенки было съедено свыше 90 банок. Татьяна Витальевна в который уже раз блеснула своими кулинарными способностями. Работники полиции, приехавшие к нам с проверкой и отведавшие отрядного компота, были поражены его вкусом. Всякий раз, оказываясь вблизи лагеря, они наведывались к нам, чтобы отведать этого чудесного напитка.

Наши новенькие, а их в отряде 10, не считая волонтеров, требовали особого внимания. Первоначально они были просто беспомощны — не умели разводить костер, поддерживать огонь в костре, не говоря уже о том, что часть из них вообще впервые попали в такие болотистые места, не держали в руках лопаты, а щуп вообще видели впервые. Но наши девушки, а они составили большинство нового пополнения, упорно и настойчиво учились. Уже на 40-й Вахте Памяти часть из них была переведена из кандидатов в бойцы отряда. Дважды всему личному составу «женского батальона» объявлялась благодарность за результативный поиск.

Поисковые работы проводились в сложных условиях. Наш «болотный опыт», приобретенный ранее, здесь очень пригодился. Подъем погибших солдат производился с глубины 5–20 см. Большая часть из них «ушла» под корни деревьев и оказалась растянута по площади корнями, приходилось вырезать корни, а нередко валить и сами деревья. Грунт — торфяная каша, вода. Погибшие солдаты лежали плотно, за две недели 39-й экспедиции мы прошли площадь примерно 250–300 метров по фронту и метров 200 в глубину, обнаружив здесь 42 бойца и командира Красной Армии.

40-я Вахта Памяти проводилась в этих же местах. Мы сдвинулись вниз по течению ручья Горохового и оказались в настоящем болоте. Но погибшие солдаты были и здесь. Не знаю, сумели бы мы их найти и поднять, не имея опыта летней экспедиции. Гости из других отрядов, посетив места нашей работы, прямо говорили, что в таком болоте они не смогли бы работать. Подъем красноармейцев производился из болотной жижи и воды. Часть бойцов отряда сразу же приобрела болотные сапоги, другие, используя подсобный материал — скотч, обматывали ими голенища сапог, чтобы сохранить ноги сухими. Но и «болотники», и скотч помогали далеко не всем. К концу рабочего дня у половины поисковиков в сапогах хлюпала вода. Подъем одного погибшего красноармейца занимал по времени от двух до четырех дней. На подъем одного погибшего солдата приходилось ставить от двух до четырех человек. На площади 250 × 150 м были обнаружены останки 61 воина.

Всего за 40 экспедиций нами обнаружены 2 398 солдат, которые погибли в битве за Ленинград.

Параллельно с поиском отряд в очередной раз провел операцию «Звезда». Приведены в порядок 16 памятников, стел, обелисков братских и одиночных захоронений военнослужащих Красной Армии, погибших в битве за Ленинград. В этом году в три этапа был проведен полный цикл работ. В мае — осуществлена покраска всех объектов на 12-километровом отрезке бывшей передовой Волховского фронта; в июле — скосили траву вокруг них, на подходах к ним, прополи братские захоронения, произвели подсыпку могил; в сентябре был произведен тот же объем работ, что и в июле. Благодаря операции «Звезда–2013» все объекты приобрели достойный вид. Работы производились, главным образом, силами студентов-добровольцев химического факультета СПбГУ. Мы намерены продолжать эту работу и в дальнейшем.

7 сентября. Последнее построение отряда на 40-й Вахте Памяти. Все серьезны, дается команда «спустить флаги», звучит гимн Российской Федерации, все поют с воодушевлением. Последний раз пристально смотрю на бойцов отряда, будь моя воля, каждому участнику этой 40-й экспедиции вручил бы государственную награду за гражданский подвиг по сохранению памяти наших бойцов — дедов, прадедов.

P.S.

Эта статья была готова, когда стало известно, что участок озера Барского, где мы вели поиск и за две Вахты Памяти нашли 103 погибших солдата, выставлена на торги. Здесь планируют создать карьер по добыче песка…

Е. В.Ильин,
доцент, командир студенческого поискового отряда «Ингрия

ПОДПИСИ К ФОТО:

Бойцы поискового отряда «Ингрия» в Кировском районе Ленинградской области

Солдатский медальон

39-я Вахта Памяти

«Хорошая дорога в приятной компании»

Старательно утрамбовывая свой новенький походный рюкзак необходимыми вещами, я не переставала размышлять о том, как пройдут следующие 2 недели моей жизни. Новый коллектив, физическая работа и моральная нагрузка не то чтобы пугали меня, но заставляли мысленно возвращаться к себе снова и снова, а легкая неуверенность шла буквально по пятам. Но день «X» — 29 июня — наступил, и, как говорится, деваться уже было некуда.

Полная напускной решимости я надела на себя рюкзак, сделала пару шагов в сторону выхода из комнаты… и начала странно крениться назад — походная «косметичка» явно перевешивала! Кое-как справившись со своей ношей, я добралась до КПП студгородка в Петергофе. На выходе уже стояли такие же добровольцы. Так и началось мое знакомство с той большой командой, с которой мне предстояло жить и работать следующие две недели.

Хорошая дорога в приятной компании, и вот мы уже стоим во внутреннем дворике истфака, под аркой, прямо перед дверью с табличкой «Поисковый отряд “Ингрия”». Начали подтягиваться и другие ребята, нагруженные такими же большими рюкзаками, радостно обнимающиеся и обсуждающие свои планы на это лето. Далее — погрузка вещей: их было так много, что казалось, будто уезжать собираются человек сто как минимум. Людей было достаточно, поэтому и вещи были перенесены и разложены в машины организованно и быстро.

И вот «колонна», состоящая из двух машин — большого грузовика и маленькой «жучки»-УАЗика (в простонародье «буханка») выдвинулась в путь. Уж не знаю, каково было в «буханке», но в нашем грузовике стояла страшная духота. Однако с шутками и новыми знакомствами мы все же доехали до пункта назначения — озера Барского, не упустив возможности потеряться по дороге.

Вышли из машин… и обомлели от свежего воздуха и красоты окружающего пейзажа: тихий сосновый лес, море черники и земляники, замечательное озеро буквально в нескольких метрах от нашей стоянки, а самое главное — непередаваемая атмосфера спокойствия и умиротворения. Насладившись такой свежестью и покоем после душного и шумного города, мы приступили к установке лагеря. Жить здесь предстояло долго, поэтому к делу все подошли серьезно: надежно устанавливали палатки, проверяли место для костра (в этих местах запросто могли оказаться действующие снаряды времен Великой Отечественной войны), устанавливали флагшток и крепили флаги. Легкий перекус и снова за работу. Так в бытовых заботах и хлопотах прошел весь первый день. Лагерь был установлен, и с чистой совестью можно было пойти искупаться в озере. Оно радушно приветствовало нас теплой водой и приятным песочком на дне, разве что купаться всегда приходилось дважды — торф оседал на теле рыжим налетом, и всякий раз после длительных заплывов его приходилось смывать.

Затем — ужин, вечернее построение, на котором обязательным является исполнение гимна Российской Федерации. Первый день закончился.

А далее начались трудовые будни: подъем, завтрак, построение, работа с перерывом на обед, ужин, построение. Таким стало привычное расписание человека, попавшего на 39-ю Вахту Памяти. Привыкли быстро. Опытные поисковики знали свое любимое дело и поэтому сразу отправлялись в лес. А нам же — волонтерам и кандидатам в бойцы поискового отряда «Ингрия» — к работе с щупом и лопатой предстояло приобщиться не сразу.

Первую неделю Вахты мы занимались не менее важной работой — приведением в порядок (или надлежащий вид) более десятка мемориалов памяти и воинских захоронений. Сама работа не сильно сложна физически: от нас требовалось собрать скошенную траву, подкрасить, где необходимо, буквы на памятниках, прополоть и подровнять форму могил. Со стороны может показаться, что это совсем легко, однако с позиции непосредственного участника скажу, что эта работа является непростой и очень важной.

Во-первых, длинные пешеходные переходы от места лагеря до воинских захоронений. Самый близкий объект нашего труда — гранитный обелиск на месте деревни Тортолово. Путь к нему пролегал сначала через железную, а после разъезженную и щедро «усыпанную» ямами лесную дороги. После дождей (а на них нам особо «везло» в первую неделю!) там было такое количество воды и грязи, что только добравшись до памятника, уже хотелось вернуться обратно в лагерь, высушиться и попить горячего чаю. К некоторым обелискам путь пролегал через высоченную траву, бобровую плотину, выступающую в качестве переправы через речку, лес и прочие прелести пеших маршрутов (например, в Гонтовую Липку и Рощу Круглую). Памятники находятся на ощутимом расстоянии друг от друга — в один из дней длина нашего пути была около 20 км! Для непривычного к прогулкам человека такой маршрут может показаться подвигом.

Во-вторых, опасность в этой работе все-таки есть. Если мелкие порезы от травы и колючек брать во внимание необязательно, то о такой проблеме, как змеи, задуматься стоит. И ладно бы это были безобидные ужики, так ведь чаще всего серые и черные гадюки, чей укус может существенно повлиять на здоровье человека. В теплые деньки змеи очень любят погреться на солнышке, поэтому часто мы видели уползающих с памятников и из-под солдатских касок красавиц. Однако инструктаж по технике безопасности был проведен и принят к сведению, поэтому все обошлось без эксцессов.

В-третьих, моральная сторона вопроса. Тяжело становится на душе, когда вместо вышеупомянутой деревни Тортолово (33 двора) видишь только чистое поле, а вместо крупной когда-то деревни Гайтолово (61 двор) — памятник и 3 креста. Однако самое сильное впечатление на меня произвели отнюдь не массивные гранитные обелиски, а скромный металлический крест с нехитрым деревенским скарбом у подножия. Это место захоронения семьи Дергачевых: мать Матрёна Ивановна (1901 г. р.) и шестеро детей — Лилия, Иван, Зоя, Татиана, Михаил и Семён. Старшей — Лиличке, было 12 лет, а младшему — Сёме, всего 3 года… Семью немцы расстреляли показательно, на глазах у всей деревни. По традиции к этому кресту приносят предметы сельского быта — щетки, обувь, кастрюльки, игрушки деткам. Сколько еще семей было так же расстреляно? Дергаешь траву, а слезы льются сами по себе. Поправляе шь ленты на венках, и самым заветным для тебя становится желание, чтобы эта страшная война больше никогда не повторилась.

После завершения недельных мемориальных работ настало время и нам, новичкам, познать азы поискового дела. Признаться честно, если до Вахты с лопатой я еще имела дело, то щуп увидела вообще впервые в жизни. Опытные товарищи по отряду подсказали мне, как выбрать правильный инструмент, что надеть в лес, чтобы не быть полностью съеденной оголодавшими комарами, что взять с собой. Вылив на себя изрядное количество «Дэты» (убойного средства против насекомых), надев самый, как мне казалось, надежный комплект одежды, я приготовилась к первому дню своей поисковой практики. Внутри все трепетало от предвкушения — эта деятельность уже давно привлекала меня, вот только не было возможности принять в ней участие. А здесь мечта сбылась!

На уже известной нам «Жучке» мы приехали к лесу, дальше машина не проходила, и требовалось идти пешком. Весь инструмент забрали и отправились в дорогу. Идти было около двух километров, не так далеко, чтобы устать. Командир отряда прикрепил меня к Олесе, которая терпеливо отвечала на все мои пытливые вопросы. В лесу все ребята пошли к своим раскопам, а мы отправились на поиски нового. Металлоискатель молчал или слабо позвякивал, казалось, что было совсем пусто. Иногда названивали патроны и осколки от снарядов. Казалось, что сегодняшние поиски уже ни к чему не приведут, как вдруг прибор снова подал голос. После прощупывания места и нехитрых манипуляций с лопатой на свет Божий появилась солдатская каска. Наша, советская. Еще немного терпения, и щуп уперся во что-то пружинящее. На ощупь ныряем руками в болотную жижу. Достали ботинок, кожаный, свидетель тех страшных событий. Вспарываем кожу — внутри стопа, вся до малейшей косточки. Всё, боец, нашли… Знаете, очень сложно описать совокупность эмоций в тот момент. Страшно от того, что никогда я еще не видела человеческих костей, почерневших в гнили болот. Радостно от того, что еще один боец, который погиб ради будущего Ленинграда, ради нашего с вами будущего, наконец, обретет заслуженный покой. Начали поднимать — болото выдавало по косточке. Мешали корни молодых деревьев, постоянно приливающаяся вода. Доставали бойца 3 дня. Иногда он как будто «капризничал» — 3 часа прощупываешь и перебираешь вручную всю эту грязь, ныряешь туда буквально по локоть, и ни одной кости, даже самой маленькой. Разговариваешь с ним, просишь, чуть не плачешь, начинаешь сердиться — внезапно появляется кость, достаточно крупная. И так все 3 дня. Наконец, подняли. С души будто камень падает. Правильно говорят поисковики: это не мы бойцов находим, а они нас выискивают, каждый своего.

39-я Вахта Памяти подошла к концу. Это были две самые лучшие недели в моей жизни. Они во многом поменяли мой взгляд на мир, заставили пересмотреть собственные принципы, а главное — зарази­ли невероятной тягой к поисковому делу.

Это была не просто вылазка в лес на выходные с вечерним костром и песнями под гитару. Вахта Памяти — это образ жизни. Хотя нет, Вахта Памяти — это целая жизнь, которую надо прожить по максимуму.

Александра Лапченко,
студентка 2 курса кафедры истории России с древнейших времен до ХХ века

ПОДПИСЬ К ФОТО:

«Хорошая дорога в приятной компании»

40-я Вахта Памяти

Подъем останков из болота

Кировский район Ленин­градской области представляет собой невообразимо красивые места. Этот факт может подтвердить каждый, кто когда-либо был там. Необыкновенно живописный пейзаж, густые леса и поляны, покрытые высоченной травой, скрывающей тебя до головы, спокойное озеро Барское, вокруг которого с вечера и до утра жизнь будто бы замирает. Здесь царит тишина, прерываемая лишь ветром и пением лесных птиц. Чуть шагнешь с дороги в лес — и тебя встречает огромное количество грибов и ягод. Уже через несколько дней такого изобилия ты и смотреть на них не можешь, а они все попадаются у тебя на пути, конца им нет. Дальше в лес — бесконечные болота, чавкающая жижа под ногами, старая, размешанная сапогами на множество раз дорога и новые, спонтанно прокладываемые тропки с наспех накиданными гатями…

Вот в такие места я попала эти летом в составе студенческого поискового отряда «Ингрия», сама не знаю как. Еще год назад я и не подозревала об их существовании, а теперь с безумной жаждой жду возвращения туда. И чем больше я рассказываю об этом, тем чаще приходится слышать одни и те же вопросы от родных, друзей, знакомых, случайных встречных: «Зачем?», «Как тебя сюда занесло?», «Ты заблудилась?». Поначалу с моей стороны даже были попытки объясниться, все-таки резонные вопросы люди задают, действительно, как я тут оказалась? Но, как правило, после моих вдохновенно-восхищенных рассказов о болоте, о большом важном деле, о людях-энтузиастах, которые этим делом готовы заниматься, следовал диагноз — «ненормальная», и мои слушатели плавно разбредались по своим делам. Не могу сказать, что такое заключение меня слишком беспокоило, но зато оно вызвало желание ознакомиться поподробнее с клинической картиной этой, с позволения сказать, одержимости.

Итак, на мою вторую Вахту Памяти в поисковом отряде «Ингрия» была поставлена вполне определенная задача: понять, что со мной и другими «не так», и насколько опасна и сложна наша общая «ингрийская» болезнь — поиск.

Район поиска переместился в такие места, откуда большом важном выйти с сухими ногами удавалось немногим...

40-я Вахта Памяти была для меня второй, и ждала я ее с нетерпением. Помню, что к первой, летней Вахте в «Ингрии» я собралась за 15 минут, не особо забивая себе голову ожиданиями. Теперь же подготовка, продумывание мелочей и прочие сборы растянулись почти на целый месяц! Хотя дело, конечно, не в сложности этого занятия, а скорее в невозможности забыть о том месте, в которое ты хочешь вернуться, в навязчивой идее, если хотите. Тем приятнее было после месяца нетерпеливого ожидания увидеть знакомые лица бойцов отряда на собрании перед Вахтой. Ощущение было такое, как будто ты вернулся в большую дружную семью. За две недели в лагере сменяется много людей, члены отряда и гости приезжают и уезжают, но эта теплая атмосфера остается главенствующей.

Я не случайно упомянула о «болезни»: бойцы отряда «Ингрия» буквально заражают своим примером. То, как каждый из них пытается использовать любую свободную минуту, чтобы находиться в отряде, работать, искать и поднимать бойцов, не может оставить в стороне. Этот постоянный огонь в глазах, увлеченность делом в какой-то момент становятся самыми важными. Не смогу забыть, с каким рвением и даже яростью искала бойца одна из опытнейших девушек в нашем отряде. Тогда, раскапывая яму, разрывая землю руками, она с уверенностью сказала, что найдет на этом месте смертный медальон. И я никогда не забуду, как она же была безумно расстроена вечером, когда тот самый медальон, вытащенный ею пятью минутами позднее этих слов, не удалось прочесть!

Вот этот самый здоровый фанатизм, который подпитывает желание вставать рано утром, и заставляет, несмотря на усталость, которая так или иначе накапливается к концу Вахты, собираться и идти в лес, забираться глубже в болото, выкладываться весь день и возвращаться в лагерь, для того чтобы с новыми силами двигаться дальше.

А болото, в которое мы забирались, к слову, с каждым днем становилось все глубже. Так, если в начале Вахты хорошенько провалиться можно было только по дороге на раскоп, которая стараниями наших ребят существенно «оптимизировалась» по сравнению с летом, то уже ко второй неделе район нашего поиска переместился в такие места, что выйти оттуда с сухими ногами удавалось немногим. При особом таланте (которого, как оказалось, у меня хоть отбавляй) можно было зачерпнуть воды даже в специальные болотные сапоги по пояс. А чего только стоило место нашего ежедневного обеденного привала! Стол, как впрочем, и кострище, были устроены на небольшом сухом пространстве возле одного из раскопов; вокруг же была сплошь вода и болотная грязь. Все это порождало шутки, что «Ингрии» с ее «подводной археологией» пора бы уже перебираться на дно Ладожского озера.

Очень многие красноармейцы на этой Вахте Памяти «давались» нелегко. Практически каждый из них уходил под дерево, а чаще и не под одно, что затрудняло поиски и увеличивало время подъема. Не все получалось сразу. Что-то не выходило совсем, оставляя тяжелый осадок. За это время я впервые ощутила это отвратительно страшное чувство, когда ты точно знаешь, что на этом месте осталось что-то, пропущенное тобой, но не можешь это что-то найти сам и не осознаешь в себе сил признать это. Но у каждого из нас есть шанс и время научиться, приобрести опыт и исправить уже допущенные когда-то ошибки.

Да, диагноз по итогам Вахты меня ждал неутешительный: мы все «тяжело больны». И наша болезнь осложнена тем, что ее течение большинству из нас только в удовольствие, и никто даже не пытается искать пути ее лечения. Недуг под названием «поиск» с каждым разом захватывает все больше и больше людей, расширяя географию от Камчатки и до Калининграда. И я рада, что я оказалась здесь. Теперь даже, наверное, и не получится представить себя вне всего этого. Ну что же, тем лучше!

Что и говорить, те места, о которых я рассказываю, необыкновенно красивы, но все же это «мертвые» места, и на них еще долго будет висеть страшный отпечаток той далекой войны. Непривычный наблюдатель не устает поражаться бесконечным воронкам от снарядов, горам ржавого металла, редким звукам взрывов вдалеке. Попадая снова в большой город, ты оказываешься совершенно в другом мире, где все это кажется игрой воображения, сказкой. Но побывав в этих местах, ты уже никогда не забудешь и никогда не отделаешься от размышлений о той правде, которую ты видел своими глазами. В этих лесах и болотах на участках жесточайших боев Волховского фронта оживает история, и становится ясно различимо отношение к памяти сейчас. И в этих местах, среди тонкоствольных сосен, устремляющихся в небо, многое можно понять для себя; сюда стоит возвращаться снова.

Мария Ходасевич,
студентка 2 курса