Главная » С ПРАЗДНИКОМ ВЕСНЫ!

Альфред Эберлинг — фотограф прекрасных дам и… неизвестного Петербурга

В Музее истории фотографии на улице Профессора Попова, 23 до 24 марта будет работать выставка «Фотограф Серебряного века. Светопись художника Эберлинга». Кураторы выставки — профессор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина, член Санкт-Петербургского Союза художников Владимир Загонек и Владимир Никитин, кандидат исторических наук, доцент кафедры медиадизайна и информационных технологий СПбГУ.

Дама на перроне

Дама на перроне

Альфред Эберлинг (1872–1951) — сегодня это имя известно лишь ограниченному кругу художников и критиков, но в начале ХХ века он был хорошо известен в Петербурге, да и после революции его знали и ценили многие. Эберлинг прожил долгую и интересную жизнь — ему пришлось познать славу и материальное благополучие, безденежье и неприятие его творчества. Он подолгу жил за границей — до революции объездил пол-Европы, но большая часть его жизни прошла в Петрограде — Ленинграде, который он вынужден был покинуть только на время блокады. Он оставил после себя учеников, сохранивших не только память о нем, но и его мастерскую, и часть его архивов.

Сохранились и его картины в Государственном Русском музее и в Театральном музее в Петербурге, в Бахрушинском в Москве, есть его полотна и в Алтайском краевом художественном музее — там он находился в эвакуации. Хранятся его работы и в частных коллекциях, самая полная из которых находится сейчас в Италии — в стране, которую он очень любил и где часто и подолгу жил.

Несравненная Тамара Карсавина

Несравненная Тамара Карсавина

Случилось так, что интерес к нему возник спустя полвека после его смерти — что само по себе не является чем-то необычным: сплошь и рядом к художникам слава приходит слишком поздно. Но этого нельзя сказать про Эберлинга, его вовсе не обошла прижизненная известность, просто оказалось, что помимо своей основной деятельности он был еще и фотографом и, смеем утверждать, замечательным.

Его занятия фотографией были не более чем хобби, а увлечение ею возникло совсем случайно. В феврале 1898 года Эберлинг вместе с двумя товарищами по Академии художеств командируется в Константинополь для росписи православного храма в Сан-Стефано. Судя по записям в его дневнике, 21 февраля этого же года он «купил фотоаппарат и принадлежности фотографические», а уже 22 февраля — «проявил первые снимки».

Судя по его негативам, в Константинополе он приобрел наиболее доступную и распространенную в ту пору портативную камеру Pocket Kodak, появившуюся впервые в 1895 году и к моменту ее покупки Эберлингом ставшую довольно распространенной моделью Кодака.

Главной ее особенностью было то, что использовались в ней в качестве негативного материала не стеклянные пластинки — как в большинстве аппаратов тех лет, а только что изобретенная роликовая пленка, на которой можно было сделать 12 снимков без перезарядки. Можно сказать, что это был прототип современных «мыльниц» с той только разницей, что современная портативная камера — это сложный механизм, снабженный электронным затвором и устройством для автоматической установки экспозиции, а аппарат, которым пользовался Эберлинг, просто не предоставлял фотографу выбора — он отрабатывал одну фиксированную выдержку при единственной диафрагме.

То есть фотографу оставалось только надеяться, что что-то получится на пленке, в том случае, если условия освещенности окажутся совпадающими с фиксированными значением выдержки и диафрагмы, которыми располагала камера.

Эберлингу повезло — он, по-видимому, не читал ни одной книги по фотографии, а учитывая весьма ограниченные возможности приобретенной им камеры, не имел никакой альтернативы в выборе режима съемки. Он просто нажимал на спуск в тот момент, когда в зеркальном видоискателе его «Кодака» возникала картинка, которую ему хотелось запечатлеть. Эти обстоятельства полностью заставили его забыть о технической стороне фотографии и, как ни странно, сделали его полновластным хозяином ситуации — он снимал все, что ему нравилось, все, что он считал достойным фиксации.

Съемке Петербурга он посвятил все лето 1899 года. Тогда, вернувшись из Турции, он заново увидел город, где текла бурная столичная жизнь с обилием интересных ситуаций. На улицах можно было встретить прохожих самых разных сословий, множество событий, которые ему, как художнику, по-видимому, очень хотелось зафиксировать. Однако в силу мимолетности происходящего он не мог успеть сделать зарисовку или набросок понравившейся ему ситуации, а тут у него в руках оказался легкий и удобный инструмент, позволявший сделать это без всякого напряжения.

Матильда Кшесинская

Матильда Кшесинская

Анна Павлова

Анна Павлова

Его негативы, пролежавшие целое столетие в недрах старой петербургской мастерской, пережившие революцию, блокадные годы, чудом сохранились и донесли до нас изображения, которые начинают сегодня жить новой жизнью, повествуя о реалиях быта Петербурга на рубеже ХIХ и ХХ веков. Сценки из городской жизни, снятые художником, тонко чувствующим композицию, обладающим удивительным чутьем ситуации, поражают нас не только нетрадиционным для того времени видением, но и подлинным мастерством.

Знатоки фотографии назовут немало имен мастеров, чье творчество во многом предопределило характер современной репортажной фотографии. Это венгр Андре Кертеш, немец Эрих Саломон, француз Анри Лартиг и другие. Но не так много фотографов, кто делал это еще в ХIХ столетии. Фотографии Альфреда Эберлинга не только не уступают работам этих корифеев светописи, а в чем-то даже предвосхищают их новаторские поиски.

Фотографии Эберлинга — живые, непосредственные, сняты с хода, так что люди, которых он фотографировал, зачастую не успевали на него среагировать. Что немаловажно — они еще не имели той приобретенной с годами готовности к позированию — первой реакции на направленную на тебя камеру, — которой обладают наши современники. Ведь за плечами каждого из нас уже присутствует некий, можно сказать, «врожденный» опыт позирования фотографу, ибо этот опыт имели уже наши родители и даже родители наших родителей….

Поэтому часто фотографии Эберлинга выглядят так, будто бы они сделаны нашим современником, чудом оказавшимся в прошлом. Женская фигура, скрывающаяся за столбом на фоне решетки Летнего сада, силуэт женщины, идущей навстречу фотографу по совершенной диагонали улицы, господин, на ходу читающий газету…

Эберлинг никогда не делал увеличений со своих негативов — тогда еще просто не существовало увеличителей. И маленькие контактные копии были для него не более чем напоминанием о том, что попадалось ему на глаза. Может быть, поэтому он и не относился серьезно к своему увлечению фотографией…

Надо сказать, что Эберлинг и как художник, и как человек был поклонником красивых женщин, и многие отвечали ему взаимностью. «Петербургская газета» в начале XX века обратилась к петербуржским живописцам по поводу одного женского портрета, написанного русским художником и произведшего фурор в Англии не только мастерством исполнения, но и необычной красотой запечатленной модели, с целью прояснить причину столь бурной реакции жителей Альбиона. Все мастера кисти в один голос заявляли, что красота русских женщин уникальна, но Эберлинг пошел дальше — он однозначно выделял особенную одухотворенную и интеллектуальную красоту петербуржских женщин. Может быть, поэтому на его питерских фотографиях часто мы видим элегантных дам на прогулке по Невскому проспекту, на дебаркадере у Академии художеств, в Летнем саду. И они действительно красивы!

Главная особенность первых моментальных снимков Эберлинга — их удивительно точная композиционная выстроенность. Сказывался натренированный глаз художника, привычка организовывать материал на холсте или на листе бумаги. При этом поражает его склонность к живой, неорганизованной, как позднее будут говорить, репортажной манере съемки. Этим отличаются его снимки от большинства других фотографий, дошедших до нас из той поры, которым свойственна привычная статичность изображенного на них. Более того, статичность снимков тех лет является своеобразной стилистикой, без которой трудно представить фотографическое изображение конца ХIХ — начала ХХ века.

Эберлинг оставил большое количество живописных женских портретов — среди них много балерин. Некоторых он фотографировал иногда с утилитарной целью — этакий фотоэскиз, особенно если модель не имела возможности долго позировать, других же он фотографировал просто потому, что не мог не сфотографировать. Ему хотелось передать мимолетное состояние, в котором женщина была особенно красива, и часто это ему удавалось. Знаменитая Тамара Карсавина, покорявшая тогда театральную публику Петербурга и многих городов Европы, пленяла его больше других. Пожалуй, самая большая галерея фотопортретов посвящена именно ей.

Ведь недаром в упомянутой выше газетной статье, говоря об особенности красоты петербургских дам, Эберлинг в конце своего небольшого интервью говорит, что при всех достоинствах петербурженок есть одна, которая затмила для него всех остальных не только красотой, но и умом, тонкостью и обаянием — и это, конечно же, несравненная Тамара Карсавина.

Владимир Никитин,
куратор выставки, историк фотографии

 

Новости СПбГУ