Минувшим летом, 25 июня, свой 75-летний юбилей отметил один из выдающихся ученых Петербургского университета, основатель и первый декан  факультета социологии, заведующий кафедрой теории и истории социологии, профессор Асалхан Ользонович Бороноев.

Профессор Асалхан Ользонович Бороноев на своем рабочем места — на кафедре теории и истории социологии

Доктор философских наук, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный деятель науки Республики Бурятия, действительный член Российской академии естественных наук, Академии социальных наук,  Асалхан Ользонович — один из по-настоящему легендарных ученых, пользующихся большим уважением коллег и искренней любовью студентов. Неудивительно: профессионализм и строгая взыскательность во всем, что касается науки, сочетается в его характере с неизменной открытостью, дружелюбием и стремлением оказать помощь всем, кто в ней нуждается.

Асалхан Ользонович Бороноев родился в 1937 году в деревне Старый Хогот Баяндаевского района Иркутской области, там же окончил среднюю школу. Отслужив в армии, в 1959 году поступил на философский факультет Ленинградского государственного университета и был оставлен в аспирантуре. В 1968 году Асалхан Бороноев защитил кандидатскую диссертацию на тему «Методологические вопросы исследования национальной психологии», в 1980 году — докторскую, посвященную нравственно-психологическим проблемам образа жизни. С этого началась его работа — одного из первых в стране — по этнической социологии. В 1987 году А.О.Бороноев возглавил Научно-исследовательский институт комплексных социальных исследований (НИИКСИ). В 1989 году был назначен деканом-организатором, с 1990 года стал первым деканом созданного в СПбГУ нового факультета — социологии, которым руководил более десяти лет. Под его руководством были не только разработаны образовательные программы и учебные курсы подготовки социологов, антропологов, социальных работников, но и были возвращены из забвения, вновь изучены, переизданы и прокомментированы труды основателей российской социологии. Эти труды — М.Ковалевского, Н.Кареева, К.Тахтарева, П.Соро-кина, Е. де Роберти, Н.Михай-ловского и других — легли в основу подготовки социологов и авторского курса по истории социологии и основам общей социологии, который Асалхан Ользонович ведет и сейчас, помогли создать научную школу и кафедру теории и истории социологии.

Также одним из первых в России профессор Бороноев начал исследования в области этнической социологии и социальной антропологии и помог появиться последней как отдельной специальности, которой с 1993 года обучают на кафедре социальной антропологии и этнической социологии факультета социологии СПбГУ. В сфере своих научных интересов ученый опубликовал более 300 работ в отечественных и зарубежных изданиях, подготовил в качестве научного руководителя 61 кандидата и 14 докторов наук. Кроме того, Асалхан Бороноев является инициатором создания и ответственным редактором таких периодических изданий, как «Российская социология», «Человек в зеркале наук», «Проблемы теоретической социо­логии», и издания трудов классиков отечественной социологии, а также членом редсоветов и редколлегий нескольких журналов, в том числе ведущего социологического журнала России «Социологические исследования».

Но в историю отечественной социологии профессор Бороноев войдет еще и потому, что именно ему принадлежит идея создания специального профессионального праздника — Дня социолога, который теперь отмечен в календарях и празднуется 14 ноября всеми, кто имеет отношение к исследованию общества. Накануне праздничной даты Асалхан Ользонович ответил на вопросы корреспондента журнала «Санкт-Петербургский университет».

— Асалхан Ользонович, с каким настроением вы встречаете День социолога в этом году? Что он для вас значит сегодня, готовитесь ли вы к нему?

— Праздники — это всегда приятно, без них жить нельзя. Аристотель говорил: «Жизнь без праздников похожа на дорогу путника в пустыне без воды». Об этом мы часто забываем, пытаемся жизнь «засушить», что-то запретить, ограничить. Не стоит этого делать. Профессиональный праздник — это то, что объединяет коллектив студентов и преподавателей, создает хорошее настроение, которое в жизни каждого человека, в жизни любого коллектива играет большую роль. В том числе и воспитательную. День социолога воспитывает наших студентов, формирует их самосознание. Именно во время и после этого праздника они говорят: «Мы социологи!» И это очень важно. С этого и других подобных мероприятий начинается и изучение истории науки. Например, на днях в рамках моего курса мы вместе со студентами, готовясь ко Дню социолога, смотрели фильм «Антитеза Питирима Сорокина», снятый каналом «Культура» при участии преподавателей факультета, включая и меня. А также посмотрели небольшой фильм Анатолия Пантелеева об открытии мемориальной доски Питирима Сорокина на 8-й линии, дом 31. Студенты смотрели с удовольствием, задавали вопросы. Это дает не только знания, но и общее представление о том, чем они будут заниматься.

В целом, настроение бодрое, хорошее. Радует, что в последние годы на нашем факультете стал активно работать Студсовет, ребята часто приходят ко мне, советуются. Например, в рамках «Ковалевских чтений», нашей ежегодной конференции, приуроченной ко Дню социолога, студенты уже во второй раз самостоятельно организовали свою секцию — «Социология глазами студентов». На нее записалось около 60 участников, причем не только студентов нашего факультета, но и других городов. Это очень приятно и очень важно.

— Что еще вошло в программу «Ковалевских чтений» в этом году?

— В этом году мы пригласили выступить на пленарном заседании специальных гостей — давнишнего нашего друга, известного социолога из Гамбурга профессора А.Дайкселя и профессора Меренкова из Екатеринбурга, специалиста по личностно-антропологическим проблемам социологии, объединяющим и социологию, и социокультурную антропологию. Кроме того, мы вновь представляем на пленарном заседании наши специальности, «выросшие» на общем стволе социологии — социальная работа, социальная антропология, социальная информатика и т.д. Кстати, такого нет и в Московском университете, не говоря уже о других, мы самый творческий по представительству специальностей факультет социологии. В прошлом году на конференции прошла презентация кафедры теории и практики социальной работы, ее заведующий, профессор Вячеслав Николаевич Келасьев рассказал о текущих разработках и перспективах развития этого направления. В этом году о работе антропологического направления сделает доклад заведующий кафедрой культурной антропологии и этнической социологии Александр Иванович Куропятник, кстати, мой ученик. В этой области существует немало дискуссионных, еще не решенных проблем, дающих повод для разговора. Так как мы в свое время стали «пионерами» по организации в России этой специальности, на нас лежит и ответственность за ее развитие.

Многонациональность и комплиментарность

— Асалхан Ользонович, как известно, социокультурная антропология — одно из ваших направлений научной работы, ваших интересов. Какие актуальные проблемы общества можно сегодня рассматривать и решать через призму социальной антропологии?

— Таких проблем сейчас немало. Например, проблема социокультурного взаимодействия между разными этносами. Сейчас в России существуют три основные проблемы. Это трудности с экономикой, демографией и этническими отношениями. И они взаимосвязаны, все они являются и предметом изучения социокультурной антропологии. Например, демография в тех или иных регионах часто связана с национальной культурой и традициями. Еще в первые годы своей научной деятельности мне довелось совместно с Рудольфом Фердинандовичем Итсом, тогда директором Кунсткамеры, быть рецензентом монографии известного советского этнографа С.М.Абрамзона по киргизской семье. На основе своего исследования Абрамзон описал два типа воспроизводства  детей в семье. Первый тип — социально-экономический, когда решение о рождении детей появляется под влиянием социально-экономических факторов. Второй тип — традиционный, когда характер воспроизводства определяет традиционная культура. В киргизской семье не считают деньги, не думают о жилье — положено по традиции пять детей, и они рождаются. Если меньше, значит, в семье что-то не так, соседи на них косятся. В европейских странах преобладает социально-экономический тип, но многие народы до сих пор живут в своей традиционной культуре. Все это — предмет для изучения антропологов. Как может влиять культура, ментальность на экономическую деятельность, мы с П.И.Смирновым, сегодня профессором нашего факультета, в 1991 году показали в книге «Россия и русские. Характер народа и судьбы страны». В период перехода страны на рельсы рынка было исключительно важно понять, как рыночные ценности соотносятся с нашими российскими, которые формировались за долгие годы. Сегодня становятся сложными взаимодействия разных народов, разных культур между собой в условиях глобализации, межэтнические отношения очень обострены. Глобализация ведет к усилению тенденции защищать свою культуру и самобытность. Это связано и с экономикой — ведь сводится на нет отечественное производство. Кроме того, в разных культурных традициях  разное отношение к труду, общественным обязательствам. Это также предмет для изучения культурной антропологии.

Актуальна тема социализации индивида. Когда человек рождается, он является просто биологическим существом. И только в процессе социализации становится русским, бурятом, французом… Как это происходит? Каково соотношение в процессе социализации культурно-национального и собственно социального, что происходит с этим процессом в условиях глобализации, какова роль семьи и общественных институтов? В любой социальной или экономической проблеме есть антропологический, чисто человеческий, культурный пласт, есть проблемы бытового уровня, межкультурного взаимодействия в повседневной жизни. И в том обществе, где высок интерес к непосредственно самому человеку, где всё, что связано с человеком, находится на первом плане, развиты и научные школы в сфере антропологии. Мы очень старались в свое время, чтобы такая специальность и кафедра появились и у нас. Кстати, идея создать в Петербургском университете такую специальность  возникла у меня в Амстердамском университете, где есть большая кафедра, факультет социальной антропологии, куда входит кафедра социологии. В становлении специальности и кафедры на первом этапе много сделал Юрий Николаевич Емельянов, который до этого работал в НИИКСИ, где я в свое время был директором. Он создал кафедру, подготовил концепцию первого учебного плана и сам учебный план, опубликовал несколько серьезных работ теоретического характера, составляющих основу Санкт-Петербургской школы социальной культурной антропологии, которые требуют развития.

Сегодня на кафедре культурной антропологии и этнической социологии исследуются серьезные проблемы межэтнических и межкультурных отношений, активно работают студенты.

— Можно ли сегодня сделать прогноз — каковы возможные варианты развития межэтнических отношений в России?

— На мой взгляд, возможна реализация нескольких проектов. Наша федерация создана на территориально-этнической основе, существуют национальные республики. Но сегодня высказываются мнения, что в таком виде федерация не нужна, что страну нужно разделить не по национальному признаку, а по экономико-территориальным секторам, районам.  Например, по этому пути уже началось объединение регионов Сибири — в 2008 году несколько автономных округов перестали быть субъектами федерации. Но, как я знаю от самих жителей, лучше не стало — власть отдалилась, местные, особенно культурные проблемы не решаются. Не учитываются культурные особенности развития народов, не используется их потенциал, например, то, что аборигенное население Сибири умеет хорошо разводить скот. Это никому не нужно. Тем не менее, как отмечают социологи, если разрушить федеральный уклад, эти традиции, могут возникнуть национально-социальные протесты, конфликты. У нас в стране уже есть острые конфликты — национализм на Северном Кавказе, русский национализм в Центральной России. Поэтому, с моей точки зрения, нужно все же двигаться по пути развития федеральной России, сообщества разных наций и культур.

Совсем недавно этот вопрос поднимался в СПбГУ на конференции, посвященной 100-летию Льва Николаевича Гумилева. Ведь одним из аспектов евразийский идеи, которая стала основой его теории этногенеза, является понятие «многонародной нации России». Эта идея важна сегодня, и разрушать это нельзя. Эта тема сейчас — среди моих приоритетных научных интересов. В частности, в мае этого года я читал курс лекций о российской цивиологии в Варшавском университете. Мне, как исследователю, близка идея Гумилева о комплиментарности, дополняющей понятие «многонародной нации России», как об умении народов сожительствовать, их взаимопонимании.. Конечно, Россия — это, прежде всего, русское государство, большинство населения русское, русская культура является доминирующей. Поэтому в лозунге «Россия для русских» просто нет смысла. В России все русские, это русское государство, включающее различные аборигенные народы, которые живут здесь всегда и ниоткуда не пришли и никуда не уйдут.

Этническую политику нельзя отдавать недалеким политикам, при обсуждении их должна быть гражданственность и большая ответственность. У некоторых политиков есть желание разжечь этнические отношения и свести границы нашей страны к границам Московии. С ними надо бороться без стеснения.

— Сегодня часто кажется, что религиозные противостояния даже острее этнических. Что происходит, на ваш взгляд, какими могут быть пути решения этих проблем?

— Решения проблем религии и разных конфессий связаны с проблемой разных культур. Это разные модели поведения, модели восприятия окружающего, человеческих отношений, начиная с таких, как взаимоотношения мужчин и женщин. Взаимодействия групп и отдельных людей, принадлежащих к разным моделям поведения, которые регулируются разными конфессиями, как раз и создают некое непонимание, конфликтные ситуации. То обстоятельство, что эти конфликты происходят в нашей стране, имеет много причин — от низкой культуры до влияния разных политико-идеологических течений, особенно националистических и радикально-либеральных. В конфликтах может иметь место и разное проявление мировой тенденции секуляризации в разных конфессиях.  В России в целом нет устоявшегося, как в Европе, непонимания между людьми разных конфессий.

— Одно из направлений вашей научной работы — изучение буддистской культуры. Чем можно объяснить, например, наличие в исламе таких агрессивных, радикальных течений, как ваххабизм, и отсутствие их в буддизме?

— Интерес к буддистской культуре, антропологии связан с моими интересами к ментальности сибиряков, которые состоят из старожилов Сибири (европейцев) и аборигенов, то есть тех, кто прирос к земле, природе и культуре края. Тема сибирской ментальности и идентичности очень важна, в ней рассматриваются пути адаптации, формирования комплиментарных отношений различных культур, вопросы жизненных стратегий людей относительно территории, то есть актуальные проблемы жизни людей, проживающих там. В буддийской мифологии заложена практическая этика поведения и здоровья, она указывает пути освобождения человека от внешних влияний, страданий и в ней представлена идеология понимания, сострадания и терпимости. Поэтому буддисты люди спокойные. В буддизме нет противопоставлений и таких понятий, как иноверцы. Что касается ислама, одно из интереснейших исследований на тему «Ислам и Европа», «История непонимания», которое мне недавно удалось прочесть, написано итальянским антропологом Франко Кардини. Он рассматривает проблему отношений ислама и католицизма или, как он называет, «папизма», начиная со средних веков. Например, ведь почти половина Европы в IX-XII веках была исламская. Потом пришла Османская Турция, объединив многие племена Малой Азии. Поэтому истоки конфликтов между исламом и католицизмом, непонимание, войны, связаны во многом с территориальными спорами. И только потом, не без помощи религиозных идеологов с той и другой стороны, это противостояние усугубилось. Состояния конфликта рождают различные секты.

В целом, конфликт исламской и европейской культур зависит от двух факторов. Первый — то, что Малая Азия, Африка, арабские страны отстали от Европы в своем экономическом развитии. Второе — значительные различия культуры, особенно поведенческой, повседневной. Сегодня эти конфликты происходят уже в рамках глобальной, мировой концепции, которую можно условно обозначить как «богатый север и бедный юг». «Богатый север» терпит проблемы с демографией, а у «бедного юга» все наоборот. Так что эти проблемы нужно изучать в историческом контексте.

Социология должна служить власти

— Асалхан Ользонович, исследуют ли сегодня подобные актуальные темы молодые социологи, поддерживаете ли вы их в этом?

— Конечно, такие исследования есть, — и студенческие, и аспирантские. К сожалению, в настоящее время молодым ученым приходится нелегко из-за ряда бюрократических трудностей. Например, диссертационный совет, который я в свое время создавал, сейчас находится на переутверждении уже полгода. Что за монстры неуправляемые — ВАК и министерство? Раньше была высокая управленческая культура, старые Советы прекращали работу с утверждением новых. Это вредит делу. Аспиранты не могут защититься в срок. Это очень опасно, ведь через несколько лет мы можем остаться без остепененных преподавателей. Отпадает охота быть научным руководителем в этих условиях. Кроме того, для работы по серьезным, актуальным проблемам нужно собрать фундаментальный эмпирический материал, на что необходимы деньги. Деньги на науку есть, но чтобы их добиться, нужно пройти через очень сложную бюрократическую систему.

— Асалхан Ользонович,  факультет социологии создавался в непростое время перемен в стране. Какой тогда была ситуация с наукой, отношение к социологии со стороны власти и общества?

— Конечно, создавали факультет мы в сложной ситуации, в период безвластия и безденежья. При открытии факультета мы столкнулись с непониманием — все наслышаны о социологии, но никто не знает, что это такое. На Ученом совете задавали очень много вопросов, приходилось проводить буквально «ликбез» по социологии.

Исторически в нашей стране эта наука развивалась в конце XIX века параллельно с европейской социологией, мы не отставали. Был период, когда русские социологи работали в Европе, во Франции, участвовали в институционализации мировой социологии. Нелюбовь к социологии в России началась с конца XIX века, когда стало видно, что критический пыл исследований социологов очень близок к позициям социалистов разного толка. Поэтому власти Запада и России того периода, а потом и в стране Советов боялись социологии, накладывая разные запреты, не допуская ее до университетов.

— Тем не менее ведь был период, когда социология была публичной и довольно востребованной в нашей стране?

— В 70-80 годы XX века у нас стали активно развиваться социологические исследования, хотя не было социологического образования. В это время стало модным изучать и обсуждать социальные проблемы рабочего класса и других слоев общества, опираясь на данные социологов. В те годы популярность, публичность социологии была связана с работой на заводах, на производстве, где были свои социологические лаборатории. Они  изучали проблемы коллективов предприятий, организацию производства, составляли планы социального развития коллективов. Например, социологи Кировского завода изучали пожелания рабочих по летнему отпуску. Проводили опросы, беседовали, и в конце концов, завод покупал путевки, строил пансионаты. Партийные органы давали заказы по изучению проблем семьи, образования, религиозных ориентаций на своих территориях и так далее. На основе полученных данных принимались решения.

Сегодня этого уже нет, и руководители (хозяева) предприятий не считают это нужным, при принятии решений опираются на что-то другое. И сегодняшняя власть отчуждена от социологии, руководствуется больше спонтанными идеями, а не научными данными. Мне, как социологу, это кажется очень странным. Чем живет и дышит работник фирмы, ее руководителю все равно, его волнует только выгода. Странно, что демократическая власть более субъективна, менее интересуется интересами, потребностями, чаяниями людей, чем так называемая тоталитарная. Я считаю, что, социологическая экспертиза решений и крупных проектов должна быть на каждом уровне властных структур, включая муниципалитеты. Еще П.Сорокин, бывший наш профессор, говорил в период революций 1917 года прошлого века, что Россию губит социологическая неграмотность населения.

— Работают ли сегодняшние выпускники факультета социологии в руководящих органах?

— Да, конечно, есть ребята (особенно те, кто занимался политической, экономической социологией), которые идут на работу в управленческие структуры. Хочу отметить, часто наши социологи быстрее, чем другие специалисты, адаптируются к работе — и образование шире, и владение методами есть. Но в целом социологов в стране готовится немного — выпускается в год около 15 тысяч специалистов. По масштабам России этого просто крайне мало. Сейчас власть обращается к социологическим данным только тогда, когда что-то уже произошло. А нужен регулярный мониторинг, нужно прогнозировать возможное развитие ситуации, предотвращать конфликты. Управление без социологов обходиться не может.

Будущее — за молодежью

— Асалхан Ользонович, а если провести некую параллель — чем вы руководствовались при выборе профессии и чем руководствуется нынешняя молодежь, поступая на факультет социологии? Причины одинаковые или разные?

— Я думаю, они отличаются. Во время обучения в школе мне нравились специальности геолога, ветеринара, агронома, которые я знал с детства. Во время службы в Советской Армии заинтересовался «человеческими» вопросами. Был в должности старшины батареи, и под началом у меня были солдаты самых разных национальностей. По-разному они себя  вели — украинцы шумят, узбеки тихонько сидят, кавказцы просят ключи в спортзал, ничего, кроме борьбы, их не интересует. И в индивидуальном плане все разные — кто-то спокойно реагирует на приказы, а кто-то обижается на жесткость. Тогда я и начал задумываться, почему так происходит. О социологии тогда я еще даже не слышал, решил поступать на психологию. Но в приемной комиссии отсоветовали — наука новая, занятие не мужское… В итоге поступил на философию. Хотя мог выбрать и журналистику — ведь работал в газете и был рекомендован на факультет военных журналистов Львовского высшего училища. Но посчитал: чтобы стать журналистом, надо иметь  «писательский» талант и конкретную профессию.

Почему сегодня ребята выбирают социологию и другие наши специальности, сказать трудно. Кто-то что-то читает, что-то слышал. В некоторых школах есть факультативы — кто-то говорит, что в школе участвовал в проведении исследований. Но, как правило, продуманных решений немного, сегодня студенты поступают очень юными. Что такое 16-17 лет? На мой взгляд, для социогуманитарных наук интереснее человек, прошедший какую-то жизненную школу, почувствовавший на себе какие-то проблемы. Сегодня же отслуживших в армии практически нет, работавших тоже. Мальчиков всего 20%. Куда они деваются, непонятно.

— А вам интересно с нынешними студентами? Какие они?

— Интересно, конечно. Примерно одна треть очень внимательны на лекциях, сидят на первой парте, слушают. Половина слушает спокойно, но без такого увлечения, как первые. Процентов пять студентов, кажется, ничего не интересует — то в окно смотрят, то находят другие увлечения. Но, хочу отметить, таких до ЕГЭ было больше. Все-таки такая форма сдачи экзаменов больше мотивирует молодых людей. У нас ведь довольно большой конкурс, и если абитуриент поступил, если у него высокие баллы по ЕГЭ, значит, он и в школе был усидчивым и внимательным.

— Асалхан Ользонович, что бы вы могли пожелать в свой юбилейный год себе, своим коллегам, студентам?

— У меня очень хорошие отношения с моей школой. 57 лет прошло, как я ее окончил, но до сих пор поддерживаю контакты. Недавно мы вместе задумали создать Музей лошади. Ведь я с пяти лет езжу верхом, очень люблю лошадей. За годы набралась большая коллекция книг о лошадях — прозы и поэзии, скульптур, картин, рисунков, даже сбруя и оружие. Вот это все отправляю в школу. Важно, что школа, которой в прошлом году исполнилось 150 лет, наконец, получила новое трехэтажное здание. Это мой праздник души. Вообще у меня в жизни три главных «университета» — школа, Советская Армия, и наш Университет.

А факультету социологии в 2014 году будет уже 25 лет! Очень хочется, чтобы наша наука развивалась, не теряла свой престиж, влияние, была публичной, и чтобы в этом коллектив нашего факультета принимал самое активное участие. Хочется, чтобы продолжались наши традиции: День социолога, «Ковалевские чтения», «День поэзии», «Санкт-Петербургские социологические чтения», которые доставляют мне радость. Чтобы хранили память о наших истоках. Но наши перспективы зависят от наших студентов, от того, насколько они будут умны, ответственны и патриотичны.

Беседовала Татьяна Семме

Фото: Анатолий Пантелеев