19 апреля исполнилось 60 лет профессору кафедры истории журналистики Анатолию Николаевичу Кашеварову.

— Анатолий Николаевич, прежде всего, разрешите поздравить вас с 60-летним юбилеем и пожелать вам успешной преподавательской деятельности и плодотворного научного творчества!

Анатолий Николаевич Кашеваров

В России вы известны, прежде всего, как крупный специалист по истории Русской православной церкви и церковно-государственным отношениям в России в ХХ веке. Чем обусловлен ваш интерес к данной тематике и этому историческому периоду?

— Интерес к церковной истории начался давно, еще в школьные годы, и был связан с увлечением краеведением. Дело в том, что я родился в одном из старейших городов России — Белеве. Ровесник Москвы, он красиво расположен на берегу Оки и до революции являлся вторым после Тулы экономическим и культурным центром губернии. Город был окружен кольцом помещичьих усадеб, некоторые из них были своеобразными культурными гнездами. Например, в селе Мишенском родился выдающийся русский поэт и переводчик Василий Андреевич Жуковский. В самом городе до революции было 12 приходских церквей и два монастыря. В двух десятках километров от города находится знаменитая на весь православный мир Оптина пустынь. Местное духовенство внесло большой вклад в развитие культуры и просвещения края. Изучая это, я «вышел», таким образом, на церковную тематику. Возможно, сказалась и память о предках, среди которых были и священники.

Что касается церковной истории новейшего времени, то есть ХХ века, этот период привлек мое внимание тем, что он оказался одним из самых сложных и трагичных в многовековой истории Русской православной церкви. Она подверглась такому основательному погрому и гонениям, каких не испытали на себе в ХХ веке конфессии в других странах Восточной Европы с враждебными религии коммунистическими режимами. Накал антицерковной борьбы атеистической власти то утихал, то вспыхивал с новой силой. Разумеется, что в советское время заниматься этой темой без идеологической ангажированности было невозможно. Поэтому реализовать свой научный интерес я мог лишь после изменений, наступивших в нашем обществе на рубеже 1980–1990-х годов. Именно тогда приоткрылись прежде недоступные для исследователей архивы, и появилась реальная возможность начать изучение истории Русской православной церкви и ее журналистики без антирелигиозных пристрастий и идеологических предубеждений.

— В качестве независимого историка-эксперта вы много потрудились в процессе воссоединения Русской православной церкви за границей с Московским Патриархатом. В чем состояла ваша роль в этом вопросе? Какое значение это событие имело в вашей жизни?

— Во-первых, я нисколько не хочу преувеличивать свой вклад в этот процесс. Вместе с тем должен отметить, что участвовал в качестве независимого историка-эксперта в научных симпозиумах, посвященных поиску путей лучшего взаимопонимания между двумя частями Русской Церкви. Первая такая конференция, созванная по решению Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви, прошла в ноябре 2001 года в г. Сэнтендре под Будапештом. Сэнтендре был центром Сербской Патриархии, когда турки заняли часть Сербии. Сербская Церковь всегда с искренней симпатией относилась к Русской Церкви, особенно к Зарубежной. Она предоставила свою каноническую территорию для этой встречи. На конференции в г. Сэнтендре я выступил с двумя большими докладами, посвященными работе Высшего церковного управления при патриархе Тихоне. В ходе работы подобных церковно-исторических конференций, в которых я принимал участие, предстояло не столько определить, что разъединяет, сколько выяснить, что объединяет обе части Русской Церкви. Важно было придти к соглашению о том, что и у Московского Патриархата, и у Русской Зарубежной Церкви есть единый исток — дореволюционная Православная Российская Церковь. Обе Церкви руководствуются решениями Поместного Собора 1917–1918 года. Обе Церкви признают российских новомучеников и исповедников, пострадавших за веру в советскую эпоху.

Будучи гостем Русской зарубежной церкви осенью 2006 года, я воочию убедился, что она сыграла огромную роль в духовной консолидации различных волн эмиграции и сохранении их русской идентичности. Незабываемые встречи с первоиерархом Русской зарубежной церкви митрополитом Лавром, архиепископом Женевским и Западно-Европейским Михаилом, дочерью одного из лидеров Белого движения Натальей Петровной Врангель показали, что русская православная традиция, верность исторической России живы в инославном и иноязычном мире. Эта поездка оказалась примечательной и тем, что удалось поработать в архиве и библиотеке семинарии в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле (штат Нью-Йорк), являющемся не только духовным центром Русской Зарубежной Церкви, но и крупнейшим в США центром собирания и хранения российского культурного наследия. Результатом той поездки явилась вышедшая в 2008 году монография «Печать Русской Зарубежной Церкви», посвященная истории Русской православной церкви за границей и ее печати.

Особенно яркие впечатления оставили о себе прошедшие в Москве в мае 2007 года торжества, которые были связаны с подписанием «Акта о каноническом общении внутри Поместной Русской Православной Церкви» и в которых мне довелось участвовать по приглашению священноначалия Московской Патриархии и Русской зарубежной церкви.

— На факультете журналистики СПбГУ вы читаете спецкурс по истории и современным проблемам конфессиональной журналистики. Насколько актуальна в настоящее время эта тематика? Насколько корректно и адекватно, на ваш взгляд, отражен образ Церкви в светской периодике?

— В ХХ веке церковная журналистика прошла сложный и полный драматизма этап — от мощной сети периодических изданий в начале столетия до почти полного ее разрушения в годы революционных потрясений и Гражданской войны. Становление новых государственно-церковных отношений, начавшееся еще в конце 1980-х годов, а также значительно возросший общественный интерес к религии и церкви стимулировали возрождение православия в России — обращение людей к Русской православной церкви и постепенное восстановление ее традиционных форм жизнедеятельности, включая активное развитие церковных СМИ. С другой стороны, времена, когда о церкви светские журналисты вспоминали в основном по случаю Рождества и Пасхи, остались в прошлом. Сегодня церковная тематика почти ежедневно встречается на страницах газет, на радио, телевидении и в Интернете. Ответом на запрос общества должно стать как дальнейшее развитие церковной журналистики, так и рост профессионализма светских журналистов, пишущих о религии и церкви. Основными недостатками значительной части светских журналистов в этой сфере является весьма слабое знание истории, особенностей вероучения, канонов и литургической стороны Церкви, вплоть до непонимания ее сакрального характера. Отсюда нередко стремление оценивать церковную жизнь мерками и стереотипами секулярного общества. В итоге образ церкви для общества оказывается однобоким, в худшем случае — уродливым и лживым. Именно такой подход продемонстрировали некоторые светские СМИ, касаясь церковной тематики в связи с так называемым ими «панк-молебном» в храме Христа Спасителя.

— Что приносит вам наибольшее удовлетворение — преподавание или научная работа?

— Никогда я не разделял и не противопоставлял научную работу преподаванию, поскольку они в известном смысле взаимосвязаны. Для ученого очень важно апробировать свои выводы и положения не только в научной, но и студенческой аудитории. Поэтому наибольшее удовлетворение получаю тогда, когда мне все это удается.

— Какая ваша книга особенно вам дорога и почему?

— Всего мной написано десять книг, в каждую из которых вложен труд и частица души. Поэтому особо выделить какую-либо из них крайне трудно. Если их можно сравнить с детьми, то конечно, как и первый ребенок, памятна первая книга, изданная в 1995 году. Она называлась «Государство и церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви. 1917–1945» и была посвящена вопросам, которые еще не стали к тому времени предметом специального изучении отечественной науки: периодизация религиозной политики Советского государства; подлинные реакции духовенства и верующих на первые декреты советской власти в отношении религии и церкви; связь между антицерковными акциями конца 1920–начала 1930-х годов и коллективизацией.

— У каждого из нас, наверное, есть такой человек, которого мы считаем своим учителем, оказавшим на наш профессиональный и жизненный путь серьезное влияние. А в вашей жизни были такие люди? Кто они?

— Путевку в науку мне дал исторический факультет нашего Университета, который я закончил в 1974 году с дипломом с отличием, там же поступил в аспирантуру. Будучи студентом, слушал лекции крупнейших отечественных историков В.В.Мавродина, С.Б.Окуня, В.Г.Ревуненкова, М.И.Артамонова. Большинство из них также проводили семинарские занятия. Моими непосредственными учителями были — один из самых признанных в нашей стране и за рубежом специалистов в источниковедении и археографии Сигизмунд Натанович Валк и Нинель Ивановна Приймак, которая, к счастью, и поныне преподает источниковедение на историческом факультете. Они прививали своим ученикам традиции и принципы петербургской русской исторической школы, для которой характерны отрицание умозрительных исторических построений, акцент — на изучение источника, конкретного исторического материала. С благодарностью и пиететом отношусь к своим учителям и в меру своих способностей и опыта стараюсь продолжать эти традиции на кафедре истории журналистики журфака, в частности, в новой магистерской программе по профилю «Историческая журналистика».

— Что является предметом вашего исследовательского внимания в настоящее время? Над какой монографией вы сейчас трудитесь?

— Предметом моего исследовательского внимания постепенно становится также и историческая журналистика. Связано это с задачами преподавания нового магистерского курса, о котором я только что сказал. Что же касается монографий, закончена работа над десятой по счету книгой, которая не имеет непосредственного отношения к церковной журналистике. Церковная периодика в ней, разумеется, присутствует, но лишь как один из исторических источников изучения темы. Книга эта посвящена полной драматизма истории мощей православных святых в советскую эпоху, которая началась с их вскрытия и конфискации, затем в короткий период сталинской религиозной «оттепели» некоторые из них были возвращены церкви, однако возвращенным православным святыням во время нового хрущевского наступления на церковь грозила новая конфискация, и лишь в годы горбачевской перестройки, в связи с празднованием 1000-летия Крещения Руси, начался процесс их второго обретения.

— Что, по вашему мнению, самое главное в жизни ученого? На что вы посоветовали бы молодому исследователю обратить внимание в первую очередь?

— Для ученого, на мой взгляд, главное — это поиск, открытие и постижение нового, то есть движение к истине. Для этого, в первую очередь, необходимы такие качества, как добросовестность, которая неотделима от уважения к своим учителям и предшественникам, и основательность, без которой невозможна самостоятельность в суждениях и выводах. Молодым исследователям я желаю терпения и упорства, ибо в наше непростое время реализовать свои научные интересы весьма проблематично. А самое главное — надо просто любить то дело, которому служишь.

— Анатолий Николаевич, благодарю вас за то, что несмотря на интенсивную занятость, нашли время ответить на вопросы.

Тенгиз Адамия