О влиянии Ломоносова на русскую литературу, о том, насколько интересна поэзия Ломоносова современному поколению, рассказывает доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы СПбГУ Петр Евгеньевич БУХАРКИН.

Памятник М.В.Ломоносову. Скульптор Г.Д.Гликман. 1955 год. Дворцовый пр., г. Ломоносов

— Петр Евгеньевич, насколько значителен вклад Ломоносова в развитие литературы XVIII века? И почему в наше время его поэзия не находит должного числа почитателей?

— Открывая конференцию в Пушкинском доме, посвященную Ломоносову, директор ИРЛИ Всеволод Евгеньевич Багно справедливо сказал, что астрономы, математики, физики и химики одинаково почитают Михаила Васильевича как великого ученого и как крупного государственного деятеля. Правда, для них это выдающаяся, но ушедшая в прошлое фигура. У литературоведов отношение к нему немного иное. Для них Ломоносов — наш современник. И это абсолютная правда, если избрать другую модальность: он должен был быть нашим современником.

 Когда мы говорим о влиянии Ломоносова на литературу его времени и на русскую литературу в целом, мы вынуждены осознавать странный, но объяснимый парадокс: к сожалению, в современном поэтическом сознании Ломоносов, в общем, не воспринимается — хотя он оказал на литературу, в известной мере, огромное влияние. Думаю, не совсем были правы замечательные литературоведы прошлых лет, работавшие в нашем Университете: Григорий Александрович Гуковский, Илья Захарович Серман, Павел Наумович Берков, когда они писали, что главное направление развития русской литературы XVIII века определилось под влиянием Сумарокова. Современное представление о литературном процессе XVIII века показывает, что Ломоносов оказывал на него очень сильное прямое воздействие. В том числе крупнейший поэт между Ломоносовым и Державиным: Михаил Матвеевич Херасков — скорее последователь и ученик именно Ломоносова. Очень сильное влияние оказало творчество Ломоносова и на Василия Петрова.

***

Это важно, но, может быть, важнее не факты непосредственного прямого воздействия на отдельных авторов, а то, что Ломоносов фактически при жизни, всего через десять лет после смерти, стал восприниматься как классик. А что такое классик? Это ориентир и мера дальнейшего литературного развития. Это не круг прямых подражателей, это тот, на кого ориентируются, с уровнем которого соотносят свои собственные достижения. И такой статус Ломоносова сделал его, а не Державина или Жуковского, главным предшественником Пушкина. Таким образом, Ломоносов — это великая точка отсчета для русской литературы. Можно сказать, что он не только повлиял на современную ему литературу, на конкретных авторов, но и определил магистральную линию, которую закрепил Пушкин.

Но именно это объясняет то, что сейчас Ломоносов нам не столь живо интересен. С точки зрения литературного сознания его последователи, преемники по-разному если не превзошли — это слишком резкое для литературы слово, — то оттеснили поэзию Михаила Васильевича с зоны живого эстетического контакта. Державин одним образом, Пушкин — другим, а за ними Тютчев, Фет, Блок, Ахматова… Но все эти писатели так или иначе шли по пути, который наметил Ломоносов.

В результате получилось, что тот, кто хотел существовать в пространстве классической литературы, обращался к традиции, заданной творчеством Ломоносова. Но мы, современное поколение, уже обращаемся не к основоположнику этой традиции, а к тем авторам, которые пошли за ним, его дорогой, и нам интересны. Редко даже люди, занимающиеся исследованием литературы XVIII века, с живым чувством читают произведения Михаила Васильевича. Например, то же, сугубо ломоносовское по духу, стихотворение Фета «Господь, ты мне непостижим…» нас больше затрагивает, чем «Ода, выбранная из Иова» самого Ломоносова…

 …Обширного громаду света

Когда устроить я хотел,

Просил ли твоего совета

Для множества толиких дел?

Как персть я взял

в начале века,

Дабы создати человека,

Зачем тогда ты не сказал,

Чтоб вид иной тебе я дал?

Сие, о смертный, рассуждая,

Представь зиждителеву

власть,

Святую волю почитая,

Имей свою в терпеньи часть.

Он все на пользу нашу строит,

Казнит кого или покоит.

В надежде тяготу сноси

И без роптания проси.

 ***

Подобная оттесненность основоположника традиции усиливается еще одним обстоятельством: пути русского поэтического слова во второй половине ХХ века грозно изменились. Деятельность такого великого поэта, как Бродский, открыла совершенно иную перспективу — стало ясно, что основные достижения нас ждут не на классическом пути развития русской поэзии. Это произошло во всей европейской литературе: в Англии, во Франции и в Германии. Новая поэзия тоже предполагает обращение к каким-то традициям, но это уже традиции, не связанные с классической литературой — из XVIII века это в основном Кантемир и Тредиаковский. Недаром Бродский пишет в подражание Кантемиру, а не Ломоносову. И он же следует в стилистической практике за Тредиаковским, как показал наш коллега В.К.Кузнецов в прекрасной работе «Тредиаковский и русская поэзия XX века».

Из всей русской, великой по-настоящему, неоклассической поэзии могу вспомнить только строки Ольги Ивановны Седаковой, отсылающие к Ломоносову (они адресованы В.В.Бибихину):

 …И в светлом облаке звучанья

его вознаградит сполна

царей и царств земных

напрасное мечтанье,

возлюбленная тишина.

Мечтанье напрасно, потому что в современном сознании гармония достижима не в историческом пространстве. Человечество ясно осознает, что гармонию можно обрести лишь на путях искусства, претворения мира в слово. А Ломоносов — поэт, неотделимый от судеб империи. Он мыслит поэзию как выразительницу вечной империи, которая и обретает вечность через поэзию. Последним автором в русской литературе, который так мыслил, был Пушкин. Сейчас у нас иное восприятие. Нам не хватает в поэзии Ломоносова интимности, личности, сугубо индивидуального начала.

Лице свое скрывает день;

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы черна тень;

Лучи от нас склонились прочь;

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Песчинка как в морских волнах,

Как мала искра в вечном льде,

Как в сильном вихре

 тонкий прах,

В свирепом как перо огне,

Так я, в сей бездне углублен,

Теряюсь, мысльми утомлен!

 

М.В.Ломоносов. «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния»

***

— Какие мероприятия организованы филологическим факультетом в честь юбилея Ломоносова?

 — Юбилей празднуется очень пышно. Академия наук, Академия художеств очень серьезно откликнулись на этот повод. И в этом контексте небесполезный вклад внес и филологический факультет СПбГУ. Добровольное содружество ученых объединилось на почве взаимных научных интересов и организовало постоянно действующий семинар, посвященный русской литературе XVIII века. Этот семинар издал уже четвертый сборник трудов, половина которых посвящена Ломоносову.

 О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

 Что может собственных

Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

М.В.Ломоносов. «Ода на день восшествия на престол <…> императрицы Елисаветы Петровны» 1747 года

 ***

Михаилу Васильевичу, который всегда заботился о студентах, было бы особенно приятно узнать о коллективном спецкурсе для студентов, посвященном отдельным аспектам поэтического творчества Ломоносова. Михаил Васильевич выступал за развитие науки. При этом он был великим патриотом. А наука невозможна без почитания национальной научной традиции. Это долг памяти и уважения его заслуг. Я надеюсь, что студенты приобретут не только сумму знаний, но и нечто более важное — умение чтить свое научное прошлое.

Мария БЛАЖНОВА