Заключительная глава из учебника 9 класса

«Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин». Так Александр Блок начал речь «О назначении поэта» (1921), посвященную 84-й годовщине со дня гибели поэта.  Смех, юмор, веселье не менее важны для биографии и художественного мира поэта, чем грусть или мудрость.

Но дней минувших анекдоты

От Ромула до наших дней

Хранил он в памяти своей.

Так Пушкин характеризует в первой главе романа романов образование своего героя.  Исторические анекдоты любил не только Евгений Онегин, но и его создатель. Пушкин собирал  и записывал анекдоты о русских  императорах, полководцах, писателях ХYIII века и о своих современниках. Вот один из них.

У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему дал заметить, что гвоздь, на котором она была повешена, не прочен и что картина может когда-нибудь сорваться и убить его. «Нет, — отвечал Крылов, угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову»

(«Table-talk»,  англ. — застольные разговоры)

Уже современники начали сочинять анекдоты и о самом Пушкине. Один из таких анекдотов Гоголь придумывает в «Ревизоре»  в сцене хвастовства Хлестакова: «Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: “Ну что, брат Пушкин?”  — “Да так, брат,  — отвечает, бывало,  — так как-то все…” Большой оригинал».

В 1930-е годы несколько абсурдных, злых «анекдотов из жизни Пушкина» сочинил Даниил Хармс, борясь не столько с поэтом, сколько с неумеренными его почитателями и литературоведами-пушкинистами (их можно прочесть в любом сборнике этого автора).  Позднее, уже в семидесятые годы ХХ века, появился цикл анекдотов «Веселые ребята».  Его,  в подражание Хармсу,  сочинили московские художники Н.Доброхотова и В.Пятницкий. Эти тексты, однако, можно считать уже фольклорными, народными.

В отличие от Хармса, для «Веселых ребят» характерен не «черный юмор» (на самом деле это — сатира), а юмор обычный — добродушный, беззлобный, школьный.  Это — культурная игра: переиначивание известных  биографических  фактов (угадайте — каких?), социологических шаблонов («Толстой — зеркало русской революции»), культурных ролей («главный писатель» Пушкин, влюбленный в него решительный Лермонтов, насмешник и актер  Гоголь, робкий Тургенев), литературных мотивов («стрелялись мы»). Любопытно, что в цикле не упоминается Чехов: сочинители точно почувствовали, что он – из другого поколения, не из этой «семьи», из другой эпохи.

Избранные анекдоты цикла (всего их более сорока) выстроены в сюжет, по-своему комментирующий историю русской литературы ХIХ века, серьезное изложение которой  началось в этом году, а продолжится в следующем.

При взгляде из другого времени русские классики предстают одной дружеской компанией,  веселой, шаловливой талантливой семьей, совместно сочинившей роман  «Герой нашего времени».

Так оно, в сущности, и было.

* * *

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, пришел к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: «Смотри-ка, Арина Родионовна, я пришел!»

* * *

 Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Державину,  Гавриле Романовичу. Старик, уверенный, что перед ним  и впрямь Пушкин, сходя в гроб, благословил его.

 * * *

 Николай II написал стихотворенье на именины императрицы. Начинается так: «Я помню чудное мгновенье…» И тому подобное дальше. Тут к нему пришел Пушкин и прочитал…

 А вечером в салоне у Зинаиды Волконской имел через них большой успех, выдавая, как всегда, за свои. Что значит профессиональная память у человека была.

 И вот утром, когда Александра Федоровна кофе пьет, царь-супруг ей свою бумажку подсовывает под ея блюдечко.

 Она это прочитала и говорит: «Ах, Коко, как мило, где ты это достал, это же свежий Пушкин!»

* * *

 Пушкин часто бывал в гостях у Вяземского, подолгу сидел на окне, все видел и все знал. Он знал, что Лермонтов любит его жену. Поэтому считал не вполне уместным передать ему лиру. Думал Тютчеву послать за границу — не пропустили: сказали: не подлежит — имеет художественную ценность. А Некрасов как человек ему не нравился.

 Вздохнул и оставил лиру у себя.

* * *

Лермонтов хотел у Пушкина жену увезти. На Кавказ. Все смотрел из-за колонны, смотрел…  Вдруг устыдился своих желаний. — Пушкин, — думает, — зеркало русской революции, а я — свинья! — Пошел, встал перед ним на колени и говорит: — Пушкин, — говорит,  — где твой кинжал? Вот грудь моя!

Пушкин очень смеялся.

* * *

Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит:

 — Стреляй первый ты.

 — Как ты? Нет, я!

 — Ах, я? Нет, ты!

 Так и не стали стреляться.

* * *

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, сверху нацепил львиную шкуру и поехал на маскарад. Ф.М.Достоевский, царство ему небесное, увидел его и кричит: «Спорим — это Лев Толстой! Спорим — это Лев Толстой!»

* * *

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и задумался о душе. Что уж он там надумал, так никто и никогда не узнал. Только на другой день Ф.М.Достоевский, царство ему небесное, встретил Гоголя на улице — и отшатнулся.

-Что с вами,  — воскликнул он,  — Николай Васильевич? У вас вся голова седая!!!

* * *

 Тургенев хотел быть храбрым, как Лермонтов, и пошел покупать себе саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял и закричал нарочно: «Смотри-ка, Гоголь (а никакого Гоголя с ним вовсе и не было), смотри-ка, Тургенев саблю покупает! Давай мы с тобой ружье купим!»

 Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден.

* * *

Однажды Гоголь написал роман. Сатирический. Про одного хорошего человека, попавшего в лагерь на Колыму. Начальника лагеря зовут Николай Павлович (намек на царя). И вот он с помощью уголовников травит этого хорошего человека и доводит его до смерти. Гоголь назвал роман «Герой нашего времени». Подписался: «Пушкин». И отнес Тургеневу, чтобы напечатать в журнале.

 Тургенев был человек робкий. Он прочел роман и покрылся холодным потом. Решил скорее все отредактировать. И отредактировал.

 Место действия он перенес на Кавказ. Заключенного заменил офицером. Вместо уголовников у него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их. Николая Павловича он переименовал в Мак­сима Максимыча. Зачеркнул «Пушкин», написал «Лермонтов». Поскорее отправил рукопись в редакцию, отер холодный пот и лег спать.

 Вдруг посреди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль. Название! Название-то он не изменил! Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден.

 Сел Гоголь на кибитку и поскакал невесть куда в исчезающую даль.

 * * *

Пушкин сидит у себя и думает: «Я — гений — ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царство ему небесное, гений! Когда же это кончится?»

Тут все и кончилось.

На самом деле — не кончилось.

Конец пушкинского золотого века  —  пролог следующей эпохи русской литературы.

P.S.

Что интересно, первую аутентичную публикацию «Веселых ребят» с картинками сделал в 1990 году журналист Игорь Мальский в газете «Ленинградский университет» (№ 17, 30 марта).