Главная » Наука

Ученые выяснили, зачем глазам нужен свет

Как квант света превращается в зрительный сигнал? Оказывается, ответ на этот вопрос лежит в области химии, биохимии и молекулярной физиологии и был получен совсем недавно.

Михаил Аркадьевич Островский — академик РАН, президент Физиологического общества им. И.П.Павлова. В настоящее время заведующий  лабораторией и заведующий отделом фотохимии и фотобиологии в Институте биохимической физики им. Н.М.Эмануэля РАН. Одновременно является заведующим созданной им кафедры молекулярной физиологии биологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Удостоен Золотой медали имени И.М.Сеченова Российской Академии наук (2004) за совокупность работ в области молекулярной физиологии зрения. На основе обширных фундаментальных исследований М.А.Островским предложены новые разработки для офтальмологии. Речь, в первую очередь, идёт об окрашенных искусственных хрусталиках глаза (интраокулярных линзах), отсекающих от сетчатки потенциально опасную ультрафиолетовую и частично синюю области спектра и тем самым надежно защищающих сетчатку от опасности светового повреждения. Начиная с середины 80-х годов, такие интраокулярные линзы имплантированы более чем полутора миллионам пациентов со статистическим достоверным положительным результатом.  М.А.Островский — ученый с мировой известностью. В течение многих лет он является членом Исполкома Международной организации по изучению мозга (IBRO) и представляет Российскую Академию наук в этой организации. М.А.Островский пережил блокаду Ленинграда. Он обладатель памятного знака «Житель блокадного Ленинграда».
Михаил Аркадьевич Островский — академик РАН, президент Физиологического общества им. И.П.Павлова. В настоящее время заведующий лабораторией и заведующий отделом фотохимии и фотобиологии в Институте биохимической физики им. Н.М.Эмануэля РАН. Одновременно является заведующим созданной им кафедры молекулярной физиологии биологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Удостоен Золотой медали имени И.М.Сеченова Российской Академии наук (2004) за совокупность работ в области молекулярной физиологии зрения. На основе обширных фундаментальных исследований М.А.Островским предложены новые разработки для офтальмологии. Речь, в первую очередь, идёт об окрашенных искусственных хрусталиках глаза (интраокулярных линзах), отсекающих от сетчатки потенциально опасную ультрафиолетовую и частично синюю области спектра и тем самым надежно защищающих сетчатку от опасности светового повреждения. Начиная с середины 80-х годов, такие интраокулярные линзы имплантированы более чем полутора миллионам пациентов со статистическим достоверным положительным результатом. М.А.Островский — ученый с мировой известностью. В течение многих лет он является членом Исполкома Международной организации по изучению мозга (IBRO) и представляет Российскую Академию наук в этой организации. М.А.Островский пережил блокаду Ленинграда. Он обладатель памятного знака «Житель блокадного Ленинграда».

Отражающий самые последние достижения исследователей отчет о том, как же совершается таинство превращения света в зрение, услышали ученые, преподаватели и студенты СПбГУ. С подробной и невероятно увлекательной лекцией «Химия и молекулярная физиология зрения» в рамках  68-го Менделеевского чтения выступил физиолог, академик РАН Михаил Аркадьевич Островский.

До начала лекции ученый ответил на несколько вопросов.

— В восприятии обывателя проблемами зрения занимаются физиологи, биологи, офтальмологи, а в теме заявлена химия.  Что имеется в виду? Какую роль химики сегодня могут сыграть в решении проблем восстановления, лечения, изучения зрения?

— Со времен древних греков и до наших дней людей интересовал простой вопрос: как свет превращается в зрение?  Как это ни парадоксально и ни удивительно, но только в последнее десятилетие, в последние годы я бы мог дать древним грекам на него ответ. Представляете, понадобилось 2500 лет, чтобы подробно ответить, как же это происходит: как физическая форма движения материи превращается в биологическую, как квант света превращается в зрительный сигнал, который затем идет из глаза в мозг. Ответ на этот вопрос, оказывается, лежит глубоко в области химии, физики, физико-химии.  Ответ абсолютно химический. Ключевая молекула  зрения — светочувствительный зрительный пигмент родопсин («родопсин» от греческих слов: «rhodo» — розовый и «opsis» — видеть). Акт зрения запускается фотохимической реакцией цис→транс  изомеризации 11-цис ретиналя — хромофорной группы молекулы родопсина, которая «сидит» в центре этого белка. В темноте молекула изогнута как кочерга. Энергия поглощенного кванта света тратится на то, чтобы изменить конфигурацию 11-цис ретиналя на транс-конфигурацию, то есть на то, чтобы выпрямить «кочергу». Выпрямление (реакция фотоизомеризации) происходит за менее чем 200 фемтосекунд (1фс=10-15с). Эта фотохимическая реакция изомеризации и есть единственное, зачем зрению нужен свет: она нужна для того, чтобы запустить механизм зрения. Вот вам и химия. А дальше зрительные клетки действуют как биофотоумножитель, усиливают сигнал в сотню тысяч раз. Сейчас мы уже более или менее представляем, как работает этот фотоумножитель в живом глазу. В результате после усиления возникает  биоэлектрический сигнал, который из зрительной клетки передается следующим нервным клеткам (сетчатке). А сетчатка — это, фактически, часть мозга, где запускается и совершается процесс обработки зрительной информации.

— В научном мире сегодня междисциплинарные исследования приносят, пожалуй, самые интересные результаты. Каких прорывов вы ждете в ближайшее время (в том числе в области молекулярной физиологии зрения)?

— Бог не делил природу на науки. Это мы ее разделили.  А на самом деле никаких границ не существует. Что касается прорывов, то я бы их ждал в естествознании, в том, что мы называем natural science. Сейчас гуманитарные и естественные науки начинают сливаться. Поэтому я скорее даже склонен думать, что прорывы возможны именно на границе этих наук: прорывы в понимании того, что такое сознание и мышление. Это не есть проблема информационных технологий. Это не есть проблема только математики и физиологии. Собственно, основы заложил еще Иван Михайлович Сеченов в своей знаменитой работе «Рефлексы головного мозга».  Понимание феноменов сознания и мышления может прийти в ближайшее 10-50 лет.  А самое ближайшее, то, до чего человечество почти дотянулось рукой в этой области, — это память. Здесь мы уже близко.

— Будет ли как-то эволюцио­нировать зрительная система человека под воздействием увеличивающейся нагрузки? Компьютеры, телевизоры, коммуникаторы, сотовые телефоны плотно вошли в нашу жизнь, но и одновременно резко увеличили нагрузку на зрительную систему.

— Эволюция в биологии — это безумно медленный процесс. Нужны сотни столетий. Не думаю, что от того, что человек будет много работать за  компьютером в течение ближайших поколений, что-то изменится в его физиологии. Ничего (кроме вреда зрительной системе) не произойдет.  Как известно, приобретенные признаки не наследуются. Это принцип дарвинизма. Поэтому от того, что человек чему-то научился, его дети не смогут лучше смотреть и видеть. А вот что касается науки — это часть культуры. Наука сама по себе самоценна. И из нее волей неволей проистекает практическая польза или, увы, практический вред. Польза — новые лекарства, борьба с болезнями, тот же мобильный телефон. Практический вред — ядерная бомба, термоядерная бомба, психотропное оружие.

Идет 68-е Менделеевское чтение
Идет 68-е Менделеевское чтение

Словом, из всего хорошего можно сделать плохое. Но это уже вопрос социологии, вопрос функционирования общества. Тут ученые не виноваты. Эрнст Резерфорд, великий английский физик, в начале XX века создал модель атома. Когда журналист у него спросил, а будет ли от этого какая-то польза, он сказал: никогда. А через 20 лет, основываясь, в том числе, на его работах, сделали атомную бомбу. Он помыслить себе такого не мог!

Вообще, не стоит подходить к науке утилитарно. Наука — не служанка технологий. Она сама по себе царица. А технологии, будь то нанотехнологии или лекарства,  компьютеры, — это все производное, или, если хотите, — это запланированный или незапланированный продукт. И все! А наука, как музыка, сама по себе. Нельзя заставить ученого что-то открыть, как нельзя заставить Шостаковича написать симфонию. Он либо ее напишет, либо нет. Эта мысль должна овладеть нашим обществом и властями. Утилитарное отношение к науке — бессмысленно.

Вера СВИРИДОВА

Фото: Андрей Дубровский

 

Новости СПбГУ