Главная » Студенческая правда

Будущие реставраторы на родине мрамора и гранита

Настал долгожданный день нашего отъезда на родину камня, входящего в архитектурное убранство Петербурга. Столько лет мы смотрели на эти каменные дворцы и фасады и даже не думали, что однажды сможем поехать в места рождения этих камней. Тем более с таким замечательным человеком и преподавателем, профессором, доктором геологических наук Андреем Глебовичем Булахом, который так много сделал для возрождения памяти о тех местах, о великих духовных подвигах наших народов, а главное, вернул утерянное с вековыми потрясениями знание о местах добычи и свойствах тех камней, которым украшен Петербург.

В гостях у Сортавалы

г. Сортавала, пожарная каланча, 1895 г., арх. И.Аминов

г. Сортавала, пожарная каланча, 1895 г., арх. И.Аминов

Сортавала — город на северном берегу Ладожского озера, в Карелии. Здесь находится базовое предприятие для проведения нашей практики: это Республиканский музей Северного Приладожья. Сортавала обладает каким-то необычным, своеобразным обаянием. Сказывается близкое соседство и с Финляндией и с Петербургом. Возникает образ северно-европейского городка. Его жители создают своей потрясающей добротой и радушием тёплое настроение в этом, как можно предположить, холодном (судя по географическому положению) городе.

Всё-таки Сортавала небольшой город.  Чтобы пройти с одного конца города на другой, вам понадобится двадцать минут. Через несколько дней мы знали его почти наизусть. Увидеть весь город как на ладони можно с горы Судак, возвышающейся в его западной части. Оттуда открывается вид на горы, два близлежащих озера и, конечно, на саму Сортавалу.

г. Сортавала. Памятник Рунопевцу

г. Сортавала. Памятник Рунопевцу

Мы очень полюбили эту гору: она была и целью утренних пробежек и, конечно же, потрясающим местом для этюдов.

Пленэр — один из лучших способов понять, почувствовать место, словно ты прожил там уже маленькую жизнь. Многим художникам эта земля запала глубоко в душу. Именно в этих местах Константин Рерих писал свой север, а замечательный художник и резчик по дереву  Кронид Гоголев запечатлел эти места, культуру и нрав коренных жителей в дереве и масле. Мы решили не отставать, и ни на один день не выпускали из рук наши этюдники.

В первый день мы познакомились с очень интересным человеком, большим знатоком своей родной земли — Игорем Викторовичем Борисовым. В прошлом инженер, сейчас он полностью отдал себя изу­чению и исследованию Сортавалы и близлежащих земель. Именно Игорь Викторович раскрыл нам город — его историю, душу, архитектуру и провёл пешую экскурсию по Сортавале. Она поразила нас средоточием в нескольких центральных кварталах многих чудесных примеров финской городской архитектуры рубежа XIX–XX веков. Об этом написано в нескольких книгах, я отмечу здесь только то, что более всего впечатлило меня. Но очень советую всем обратиться к книгам И.В.Борисова.

г. Сортавала. Ратуша, 1885 г. Арх. Ф.А.Сьостром

г. Сортавала. Ратуша, 1885 г. Арх. Ф.А.Сьостром

Одно из старейших зданий города, с которым мы познакомились, была деревянная ратуша, а ныне библиотека. Небольшое здание, стоящее на фундаменте из местного сердобольского гранита, окружено уютным садом. Здание это построено в 1885 году финским архитектором Франсом Анатолиусом Шульцем. Внутри здания, за главным залом заседаний ратуши, имеется балкон, аналог церковных хоров. Поднявшись туда, мы смогли охватить взглядом всё пространство главного зала, в котором аккуратными рядами стоят полки с книгами. Чердак, который специально для нас открыли, поразил своей конструкцией. В сложных переплетениях деревянных балок мы не увидели ни одного гвоздя! А в больших прохладных бетонных подвалах, о существовании которых трудно догадаться, видя небольшое деревянное здание, хранится весь библиотечный архив. (Уже при нас здание поставили на ремонт. Возможно, библиотеку переведут в другое место.)

Несмотря на небольшой размер города, в Сортавале находятся семь зданий, изначально принадлежавших банкам, т.е. в финские времена город был значительным хозяйственным и финансовым центром. Некоторые из старых банковских зданий используются по своему прямому назначению и сейчас. Одно из них (Народный банк, или Дом Леандера), построенное в 1905 году по проекту архитектора Элиэля Сааринена, сразу привлекает к себе взгляд. Здание оформлено в стиле финского национального романтизма. В отделке Дома Леандера с большим мастерством

г. Сортавала. Интерьер Ратуши

г. Сортавала. Интерьер Ратуши

подобраны сочетания естественных и искусственных отделочных материалов, каждый из которых выигрывает от соседства с другим. Работа по облицовке гранитом нижних частей здания была выполнена на высоком уровне, особо выразительна форма портала на улице Карельской. В отделке использовался местный гранит из месторождения на острове Риеккалансаари близ Сортавалы. Плоскости стен верхних этажей покрыты фактурной штукатуркой. В элементы отделки введены орнаменты, вдохновлённые образами северной флоры и фауны.

Дача Винтера. Скульптура «Флора»

Дача Винтера. Скульптура «Флора»

Есть ещё одно примечательное для нас здание — бывший Финляндский банк, теперь — Банк России, эффектно облицованное серым сердобольским гранитом, тоже добытым в карьерах на острове Риеккалансаари. Выросший на Треугольной площади в 1915 году, банк имеет вид неприступной и несколько мрачной крепости. Архитектор Уно Вернер Уллберг неспроста создал это здание столь монументальным и мощным: ведь именно это ассоциировалась у людей с неизменной надежностью места, где хранятся и действуют их деньги. Во всей Сортавале не сыщешь здания, столь непреступного. Нет ничего удивительного в том, что сейчас это здание занимает филиал Центрального банка Российской Федерации.

Наконец, совсем небольшое здание бывшего Объединённого банка северных стран, напоминающее средневековый замок. Две «сторожевые башни» — эркеры, расположенные по бокам «крепостной стены», красно-коричневая черепица и главный вход арочного типа заставляют перенестись нас в эпоху рыцарей и менестрелей. Удивило нас использованием в отделке его фасада мыльного (горшечного) камня. Хотя это всего лишь две небольшие декоративные детали, но ведь это типичный камень времён модерна в архитектуре Санкт-Петербурга и Хельсинки. Небольшая деталь запечатлела мощное веяние времени в этом, казалось бы, небольшом провинциальном городке.

Древние тайны каменоломен Рускеалы

Всё началось, когда ранним утром наша студенческая группа отправилась из Сортавалы в путь, держа курс на Горный парк «Рускеала».  Это было одно из тех путешествий, к которому нужен особый подход.

Рускеала. Преподаватель А.Г.Булах рассказывет студентам о составе мрамора

Рускеала. Преподаватель А.Г.Булах рассказывет студентам о составе мрамора

Все чувства, которые мы переживали в связи с поездкой, были тесно переплетены со сказочной природой Карелии. Одним из множества подтверждений этому является мраморный каньон, скрытый густыми северными лесами подобно гнёздышку, нашедшему своё место среди сотен стройных берёз.

Это изначально дикое место теперь считается туристическим. Претерпев значительные изменения в ландшафте, особенно после затопления карьеров ключевыми водами в прошлом столетии, месторождение приняло чарующий вид каньона среди скал.

Рускеальский мраморный карьер

Рускеальский мраморный карьер

Мрамор имеет своё отличительное название — рускеальский, а сам карьер находится неподалеку от посёлка Рускеала. Эта земля раньше принадлежала Швеции, поэтому начало выработке мрамора было положено в XVII веке именно шведами. Затем, во времена Екатерины II здесь проходила добыча мрамора для использования его в качестве отделочного материала самых красивых зданий Санкт-Петербурга (Исаакиевский собор — облицовка фасада, Казанский собор — пол, Михайловский замок — центральный портал главного фасада). Есть этот мрамор и в метро (на станциях Приморская и Ладожская). Или, гуляя по улицам города, вдруг восклицаешь: «Неужели это тем самым мрамором, глыбы которого мы видели собственными глазами, был в своё время облицован Исаакиевский собор?» Но почему же свежий мрамор в карьере белый, а на стенах собора после реставрации к 2013-му году он имеет оттенок сепии, что случилось с ним? Вероятнее всего предположить, что внешнему виду здания уделяют мало внимания, поэтому мрамор теряет свой изначальный облик с каждым годом, а вставки нового мрамора на замену оригинальному подчёркивают его плохое состояние и смотрятся инородно.

Рускеала. Итальянский карьер

Рускеала. Итальянский карьер

Также очень неуважительно по отношению к мрамору поступили с колоннами дома Мятлевых (ныне здание Прокуратуры), где благородный камень был оскорблён в ещё большей степени. Центральный вход в здание обрамляют четыре колонны по две с каждой стороны. Сложены они из цельных кусков серо-голубого мрамора, который в ходе обработки получает цилиндрическую форму и гладкость поверхности.  И всё бы ничего, но есть один нюанс — это мраморный узор. Почти всё, из-за чего стоит ценить данный камень, здесь нарушено. На стыках цилиндров рисунок прерывается и, таким образом, подлинная красота этого особенного камня не раскрывается.

После того как побываешь в Рускеале, начинаешь понимать причины выбора  этого камня архитекторами. Мрамор такой широкой палитры узоров и оттенков серого, голубого, чёрного и белого держать нетронутым было бы абсолютной ошибкой!  Хорошо рассмотреть и прикоснуться к нему нам удалось в середине прогулки по каньону, на небольшой площадке, имеющей название Итальянский карьер. Здесь камень добывался для метро. Окруженный деревьями, мрамор вертикальной стеной как бы вырастает из земли, а подле неё лежат россыпи из больших мраморных глыб. Камень в вертикальных стенах карьера и в каждой глыбе имеет свой неповторимый  узор, а узор в свою очередь исполняет свой неповторимый танец. Множество прожилок, сбегающих ручейками со срезов, то пересекаются между собой, то идут врозь. Гармония во всём. Даже небольшое углубление посреди карьера, которое со временем приняло вид озерца, сочетается с окружающей его природой.

Рускеала. Привал после прогулки по карьеру на случайно обнаруженной глыбе мрамора в виде спящего человека

Рускеала. Привал после прогулки по карьеру на случайно обнаруженной глыбе мрамора в виде спящего человека

Там же нам открылись секреты добычи мрамора цельными блоками — так, как это делается сейчас в знаменитой Карраре. Это осуществлялось с помощью канатных станков, которыми мрамор пилили, а не взрывали. Следы распилов остались там до сих пор.

Гуляя по тропе вдоль главного карьера (всего карьеров насчитывается три), не можешь глаз оторвать от общего вида — от мраморно-голубых отражений скал и вертикальных стенок ущелья в тихой ряби прозрачной воды и от их сочетания с зеленью окружающего леса — настолько необычайно это зрелище. Особый интерес просыпается, когда  взгляд скользит вдоль воды и каменистых скал к пещерам — к входам в подземные полузатопленные тоннели-штольни, лабиринт которых представляется романтически таинственным, запутанным и холодным. Мы  ощутили этот подземный мир, когда сошли с основной тропы и попали в шахту — это был горизонтальный туннель (штольня), сухая, но мрачная. Пройдя под землёй к мостику, опрокинутому над вертикальной, как колодец, шахтой, мы увидели, что глубоко внизу на поверхности воды плавал лёд, настолько там низкая температура. Тогда стоял теплый летний день, поэтому контраст мы почувствовали сразу же, как только там очутились. Сложно представить, в каких условиях добывался мрамор, особенно зимой.

Путешествие происходило далеко от городской суеты, на свежем воздухе, когда кроме ослепительной красоты союза природы и камня мы не видели больше ничего. Нам только хотелось вернуться обратно ещё раз, чтобы навсегда запечатлеть это каменное величие на акварельной бумаге. Ценителям архитектуры Петербурга нельзя не побывать здесь. Проехать к парку нетрудно, а познаёшь, понимаешь и чувствуешь многое. Огюст Монферран дважды был здесь, выбирая камень для Исаакиевского собора.

Узнать подробнее об истории рускеальских каменоломен можно в книге И.Б.Борисова, В.В. Касаткина Карельское При­ладожье. Изд. Amarant. 2012. С. 208 и в книге А.Г.Булаха, Н.Б.Абакумовой  Каменное убранство центра Ленинграда. Л. Изд. ЛГУ. 1987. С. 197.

Полузабытая Мурсула и сказочный альмандин

Мурсула. Церковь Св. Александра Невского, 1904 г.

Мурсула. Церковь Св. Александра Невского, 1904 г.

К этой поездке мы готовились заранее и она нас волновала не меньше других. Для нас изначально было загадкой, с какой целью мы искали и заготавливали молотки и зубила. Правда, мы знали, что нам придётся попробовать добывать некий загадочный альмандин.

Мы знали, что нам предстоит поездка по тем местам, по которым не проходят обычные туристские маршруты. Этот путь нам указал и рассказал о нём Игорь Викторович Борисов, автор многих замечательных книг о Приладожье. Он и является тем человеком, который разработал этот маршрут.

Подъезжая к территории Мурсульского карьера, мы видели блоки и куски красного гранита разбросаные по сторонам дороги. Впереди виднелись заводские постройки, двух- и трёхэтажные здания, а перед ними шлагбаум. Когда мы подъехали ближе, стало ясно, что эти здания уже давно заброшены: стены в некоторых местах разрушены, окна почти все выбиты, вокруг и в них много отходов от камнерезного дела. Проехав за шлагбаум, мы увидели невдалеке заброшенную церковь, поросшую на разных уровнях деревцами. Конечно, всё это наводит на грустные размышления — почему это всё заброшено? — Эта одинокая и полуразрушенная церковь и эти брошенные и обрушенные здания заводов?

В самом карьере прямо на земле в большом беспорядке были навалены камни различных размеров. Мы в восторге, наконец мы оказались на действующем карьере! Видны свежие розовые сколы и спилы на скалах. Мы высыпали из микроавтобуса и ринулись к ближайшим гранитным блокам. И здесь мы узнали многое про их состав и о них самих. Этот розовый гранит оказался достаточно богатым на названия. Сейчас его знают как «питкярантский гранит» или «мурсульский гранит», а в дореволюционной России его знали как «валаамский гранит». Его широко использовали как в Петербурге, так и на самом старом Валааме. Среди известных примеров можно привести колонны Спасо-Преображенского собора на старом Валааме и облицовку дома Фаберже на Большой Морской улице, 24. Также мы вспомнили и большую гору Судак в Сортавале; как оказалось, там находится этот же гранит. Но добывают его именно здесь, так как здесь удобнее.

Мурсульский гранит

Мурсульский гранит

Мы смотрели вокруг: вот следы ровных срезов на скалах и здесь же лежат так называемые «блоки». Что касалось вертикального среза, пробурив намеченные отверстия на расстоянии около 15 см друг от друга, в них загружают аммонит и производят взрыв, достаточный по мощности для того, чтобы камень лопнул по намеченным отверстиям.

Здесь же было много старого заброшенного оборудования. Где-то лежал перевёрнутый прицеп, проржавевший экскаватор, гора смотанных и брошенных струн. Но большего всего поразило, что ближе к другой стороне от карьера лежали огромные завалы обломков различных размеров, из которых бóльшая часть была размером с полноценные «блоки». Андрей Глебович, сопровождавший нас всю дорогу и рассказывавшй нам обо всех тонкостях этих камней и истории этих мест, сказал, что в процессе добычи около восьмидесяти процентов камня идёт на щебень и на выброс. То один блок лопнул при добыче не так, то вкрапления не те, то в нём имелась природная трещина и многое другое.

Мы смотрели на гранитные отвалы.  Это были красивые камни, которым ещё можно найти много способов применения, но они были брошены и забыты. На них мы видели примеры крупнозернистых и мелкозернистых мурсульских гранитов, изучали  рисунок. На одном камне видна лёгкая полосчатость, которую подчёркивает роговая обманка (черные вкрапления в граните). Розовые оттенки (всё, что розовое в камне, это полевой шпат) в местах ровных сколов по кристаллам становились яркого, тёпло-алого оттенка. Сам же кварц в граните прозрачен и определяет своим количеством степень полируемости камня.

Затем мы отправились на верх карьера. На одном из возвышений вокруг нас открылись виды, простирающиеся на десятки километров. Красота карельских лесов и озёр завораживала. Там совсем вдалеке, на горизонте, они синели и таяли под дымчатым, прозрачным настилом тумана, а озера, отражая в себе небо, мерцали молочно-бирюзовыми переливами.

Мы стояли и смотрели в те горизонты, где когда-то проходили траншеи и окопы, где велись беспощадные бои около семидесяти лет назад. Где-то именно здесь, около Питкяранты попали в окружение наши красноармейцы из  Туркменистанской дивизии, не подготовленные к военным действиям в условиях зимы. У них не было достаточно оружия и боеприпасов для сопротивления, не было и тёплой одежды и лыж, и сами они не были обучены боям в этих условиях, но самое главное — у них не было еды. Попав в «котёл», они умирали не столько от перестрелок, сколько от голода и холода. Сложно обвинять финнов, которые действовали стремительно и жестоко, они защищали свою землю. А наше правительство тех времен плохо обошлось с обрусевшими финнами — кого расстреляли, а кого репрессировали и услали в Сибирь как врагов народа. Сложно сказать, кто пострадал больше.  Война — это всегда страдание.

Мы спустились и пошли в сторону той церкви и заводских построек, которые мы видели по пути на карьер. Мы смотрели на старые заброшенные здания, которые говорили нам о том, какие серьёзные масштабы добычи были здесь ещё несколько десятилетий назад. Подходя к ним, мы услышали шум камнерезных машин, крики рабочих и бойкий приветливый лай собаки, учуявшей гостей. Нас встретил Евгений, заведующий этим небольшим предприятием по обработке камня. От него мы узнали, что они здесь режут, полируют и обжигают камни. Был здесь и чёрный, как сажа габбро, был здесь и сам мурсульский гранит, но что удивило, было и много камней из дальних разных мест и даже стран.

Здесь был погружен на баржу и отправлен в Петербург громаднейший монолит. Из него был изготовлен постамент под конной статуей Александра III, стоявшей до 1937  года на площади перед Московским вокзалом.

Здесь же неподалёку стоит полуразрушенная заброшенная церковь Святого Александра Невского. Она была возведена в 1904 году, после революции до неё руки у новой власти не доходили, но во второй половине XX столетия решено было её снести. Пытались её разобрать на кирпич, но известковый раствор оказался слишком прочным. А разобрать на кирпичи пытались двумя способами. Первым — под кладку подтянули стальные тросы и силой стремились повалить стены. Но кладка оказалась слишком прочной, сложенной «на совесть». Вторым — пытались стены прямо взрывать, но они ломались подобно скалам на каменные блоки и разбору на кирпич не поддавались, после чего всё так и бросили.

Какая удивительно стойкая церковь оказалась, с какой любовью возведена! В наше время вопрос о реставрации и консервации этой церкви решить не могут. Валаамом эти земли давно утрачены, быть может, они бы и предприняли какие-либо меры, хотя бы по её консервации, для предотвращения её дальнейшего разрушения. Что удивительно, попав туда, внутрь церкви, ребята обнаружили места, где ещё теплился огонёк веры. Это были два места, где на кирпичиках стояли иконки и свечи.

Мы уезжали из Мурсулы, внутри было много тяжёлых мыслей и впечатлений. Очень хочется верить, что пройдёт ещё немного времени и всё возродится в былом величии. Что церковь начнут реставрировать, а карьер будут вырабатывать бережнее, ценя каждый камень, который берут из земли.

А сейчас мы возвращались назад. По пути нас ожидало ещё одно место, ради которого мы и набрали с собой молотков и зубил — предстояло нам самим попробовать найти и добыть альмандин. Мы о нём только слышали и встречали в повседневной жизни как полудрагоценный камень «гранат» (назвали его так, видимо, оттого, что в породах он образовывается в форме зёрен). Нам предстояло понять, как он рождается в разных породах.

Мы заехали на пригорок и остановились на обочине песчаной дороги. По обе стороны дороги, прямо здесь же, обнажились залежи слюдяных сланцев высотой от полу- до полутора метра. Невероятный азарт охватил всех нас, мы буквально вросли в слюду и сканировали взглядом её в поисках зёрен альмандина, и только радостные крики ребят нарушали непрестанный стук молотков: «Вот, здесь! Ещё один!»

Слюда очень легко поддавалась молотку и зубилу, она буквально крошилась в руках. Сам гранат имел не красный оттенок, к которому так привык наш глаз, а скорее фиолетовый, с небольшим красным оттенком. Нас было не оторвать от поисков и добычи альмандина, время уже было выезжать, а мы то и дело оттягивали хоть на минутку неизбежный отъезд. Мы набрали небольшой пакетик сокровищ. Там насчитали около двадцати альмандинов. Они, добытые и найденные своими руками, были для нас ценнее любых других камней.

Потом, спустя время, мы отправились на Старый Валаам, где с большим восторгом и изумлением увидели, что альмандин можно встретить и на входе в главный Спасо-Преображенский собор — там, где колонны из мурсульского розового гранита держатся на светло-сером граните. Вот в этом-то светлом граните мы и увидели включения альмандина. Они сияли и преображали вид всего гранита, как драгоценный камень преображает свою золотую оправу.

Ещё в одном месте довелось увидеть включения альмандина. В Санкт-Петербурге — на угловом здании Невского проспекта, дом 1. Там есть большой портал, облицованный гнейсом с включениями альмандина, служащий входом со стороны Невского проспекта в бывший Дом Вавельберга. Удивительно! Всегда проходишь мимо и не замечаешь такой красоты! Но вблизи трудно разглядеть её всю — камень оказался весь под толщей пыли и грязи (видимо, от дороги и машин). Пришлось протирать камень рукой, чтобы увидеть хоть чуть лучше красоту камня. Перед нами открылись скопления зёрен альмандина, (видимо они образовались там группами), которые достигали пяти, а то и семи сантиметров в диаметре!  Присмотревшись, увидели, что весь этот портал сложен из массивных блоков гнейса, но одно нас очень огорчило — весь этот прекрасный камень был испещрён монтажными отверстиями и дырками для вывесок офисов и учреждений. Неужели те, кто его дырявил, не понимали уникальность и тот колоссальный труд, который был затрачен на выработку, обработку и доставку этого камня сюда? Ведь у мастеров прошлого не было права даже сделать хоть миллиметровый скол на этом камне, тогда как сейчас его сверлят и дырявят, как хотят. Пришлось увидеть два очень разных отношения к камню — на Старом Валааме и в Санкт-Петербурге. Неважно, скульптура ли  сделана из камня, или портал, или облицовка здания, всё равно это один камень и бережно относиться к нему следует одинаково во всех его формах.

Мы возвращались в Сортавалу, но по пути заехали в Дом композиторов — бывшую романтическую дачу богатого аптекаря, построенную ещё в XIX веке. Оттуда нам открылись дивные виды на Ладожское озеро. Нас хорошенько, вкусно и недорого накормили. Там же мы узнали и увидели, что такое горное озеро.

Мы были очень рады этой поездке, несмотря на то что нам пришлось увидеть и плохое. Это впечатления и открытия,  даже если они не всегда столь радостны, заставляют каждого задуматься о своём отношении к окружающему.

Сказочный остров Ювень

Мраморный остров Ювень

Мраморный остров Ювень

Где-то в просторных водах Ладожского озера, затерянный среди множества островов, прячется загадочный остров Ювень. По стопам зодчих XVIII-го века, открывших уникальное месторождение мрамора, мы решились пройти путь от острова, где всё начиналось, до нашего родного Санкт-Петербурга, в котором он применялся во многих известных зданиях.

Одним из ярких примеров использования ювеньского мрамора является дом Апраксина на Миллионной улице. Этот двухэтажный особняк «по постройке считался самым красивейшим в Петербурге; на него приезжали полюбоваться издалека» (М.И.Пыляев. Старый Петербург.  СПб.: Репринтное воспроизведение издания А.С.Суворина 1889 года. 1989. С. 78-79). В 1770-х он был перестроен, предположительно, по проекту Антонио Ринальди. Тогда на месте высокого крыльца появился великолепный четырехколонный портик. Колонны ионического ордера в портике и вестибюле были вытесаны из черно-белого полосатого мрамора, привезенного с севера Карелии — ювеньского мрамора.

Интересен тот факт, что этот дом был описан в одной из поэм Лермонтова «Сказка для детей». Она была не окончена и поэтому не издавалась. Отрывок из этой поэмы был напечатан в сборнике «Петербург — Петроград — Ленинград в русской поэзии» (Лениздат, 1975).

«Но близ Невы один старинный

дом

Казался полн священной

тишиною;

Всё важностью

наследственною в нём

И роскошью дышало вековою;

Украшен был он княжеским

гербом,

Из мрамора волнистого

колонны

Кругом теснились чинно,

и балконы

Чугунные воздушною семьёй

Меж них гордились дивною

резьбой,

И окон ряд, всегда

прозрачно-тёмных,

Манил, пугая, взор очей

нескромных.»

Тот факт, что Лермонтов описывал именно этот дом (на Миллионной,  22) был открыт Г.А.Хвостовой — хранителем скульп­­тур Летнего сада. Подробнее об этом — в статье Г.А.Хвостова. «Из мрамора волнистого колонны…» / Лермонтовские чтения-2010. СПб.: Лики России. 2012. С. 119-123.

Читая эти строки, понимаешь значение времени и красоты, которая проходит сквозь время. «Из мрамора волнистого колонны» украшали этот особняк в те времена,  видимо они привлекли внимание поэта своим необычным узором и не могли не оставить след в русской поэзии.

Совсем иначе ювеньский мрамор смотрится в другом творении Ринальди — Мраморном дворце, фасады которого полностью выполнены из натурального камня. Множество сортов мрамора и гранита архитектор гармонично связал в единое целое. Фасад дворца,  как ансамбль, где у каждого вида мрамора своя роль, не может не поражать своим многообразием. Ювеньский мрамор здесь использован в декоративных плитах под окнами третьего этажа. Казалось бы, один и тот же камень, а как неповторим рисунок каждой плиты, на которой красуется гирлянда из белого мрамора. Где-то он строго полосатый, а где-то расходится лучами, словно в зеркальном отражении, где-то он образует причудливые узоры, а где-то протягивается волнами. Вот она, прелесть натурального камня! Он, как природа, многоликий и живой.

А нам посчастливилось посетить место, где родился этот камень. Удивительно то, как сквозь мох и траву архитектор, мастер своего дела, словно художник, сумел увидеть красоту этого камня в декоре будущих зданий. Как из этого острова, спрятанного в просторах Ладожского озера, камень нашел путь в Петербург?! Если бы мы не увидели этот маленький островок из мрамора, мы бы вряд ли ощутили всю загадку преображения камня. Как он из своего дикого природного состояния с хаотичным рисунком, скрытый под водой и растениями, превратился в строгие колонны с волнистыми полосками и такие разные по узору филёнки.

К моменту путешествия на остров наша группа студентов из пяти человек, под руководством Андрея Глебовича Булаха, уже побывала на Старом Валааме, в котором также применялся ювеньский мрамор.  Нас впечатлила Знаменская часовня, возведенная архитектором А.М.Горностаевым, где волнистый рисунок мрамора был так искусно подобран мастером, что казался единым целым. Со свежими впечатлениями от Валаамского монастыря нас тянуло прикоснуться к тайне месторождения этого мрамора.

Мы высадились на Ювень и договорились что Михаил (лодочник, который переправил нас с пристани к острову) прибудет за нами через час. Забравшись на берег по крутым камням, первое, что мы увидели, был заброшенный карьер, наполненный  тёмной водой и густо затянутый тиной. Он производил пугающее впечатление. Поверхность напоминала болото, а отвесные края были покрыты белыми высохшими водорослями. Осмотрев карьер с замиранием сердца, мы пошли изу­чать сам остров. Возникало необычное чувство от того, что под нашими ногами, сквозь траву и мох, мерцая, проглядывал мрамор. Он привлекал и радовал глаз невероятным переливом цветов… Серебристый, серо-голубой, местами белоснежный, контрастирующий с пепельно-серым. Очень хорошо было видно крупнозернистую текстура мрамора, при близком рассмотрении его кристаллы, напоминали собой соль. Мы увидели в диких природных условиях естественную фактуру ювеньского мрамора, как порода залегает пластами и образует полосчатый и волнообразный рисунок.

Еще одной особенностью острова Ювень оказалась природа. Причудливые растения, пестрящие разнообразием цветов, делали этот маленький и одинокий остров непохожим на всю местность северного Приладожья. Он словно оазис среди строгого и могучего окружения. Маленький остров — будто отдельный мир фантазии и сказки, где уживаются благородный мрамор и утончённая флора.

Наше мечтательное и умиротворённое состояние было прервано звуком моторной лодки. Отплывая, мы оглядывались на остров, мысленно прощаясь с ним. Лодка быстро отдалялась от берега, а мы наблюдали, как водная стихия Ладожского озера окутывает и омывает ювеньский мрамор, накрытый ковром из золотисто-оранжевого мха. Остров, словно айсберг, прятал в водных глубинах бóльшую часть себя. Мы были счастливы и благодарны тому, что для нас открылось это сказочное место.

* * *

Граниты, мраморы, гнейсы и другие декоративные камни Северного Приладожья — это обязательные атрибуты архитектурного декора  очень многих зданий и памятников Санкт-Петербурга. Более всего известны серый сердобольский и розовый валаамский граниты, белый и зеленовато-серый рускеальский и серо-белый полосчатый ювенский мраморы. Нам, как будущим реставраторам, представилась уникальная возможность посетить месторождения камня, увидеть его в натуре и сравнить его окраску и рисунок с тем, что он приобретает при обработке, а потом опять меняется за время его бытования в городской среде Санкт-Петербурга.

Александр Спиридонов,  Дарья Сюхина,

студенты 3 курса кафедры реставрации;

Александр Цибульский,  Наталья Шинкарёва, Александр Грознов,

студенты 1 курса кафедры реставрации

Фото: Александр Цибульский

Новости СПбГУ